Мысль о том, что ученое сообщество обойдется без плодов его исследований, старику в голову не приходила.

Не успела Ванаи ответить, как с улицы донеслись крики и топот ног. Девушка глянула в кухонное окошко – не более чем щель в стене, предназначенная для того, чтобы пропускать воздух, а не демонстрировать пейзаж за окном. Фортвежцы, вне зависимости от происхождения, предпочитали зрелище собственного дворика виду унылых улиц. Мимо промчался белобрысый парень. Он улепетывал так, словно от этого зависела его жизнь – да так оно, верно, и было, потому что по пятам за ним топотали с жезлами наперевес альгарвейские солдаты.

– Стоят! – орали они то на своем языке, то на фортвежском.

Один припал на колено, чтобы прицелиться в убегающего, но тот, должно быть, метнулся за угол прежде, чем солдат успел направить на него оружие, потому что альгарвеец тут же вскочил со сдавленным проклятьем.

– Стоят! – гаркнул его товарищ снова, и оба ринулись вслед беглецу.

– Интересно, что он натворил? – подумала Ванаи вслух. – Да и натворил ли?

– Вероятно, нет. – Голос деда прозвучал печально. – Там, где дело касается альгарвейцев, преступление более не является необходимым условием наказания.

Ванаи кивнула. В этом она уже успела убедиться.

Бембо вышагивал туда-сюда по лужайке напротив муниципальной арены Трикарико. Хотя день выдался прохладный, по лицу жандарма ручьями стекал пот. Усы намокли и грозили обвиснуть, будто с них сошел воск. Толстопузому жандарму уже много лет не приходилось ходить в строю.

Сержанту-инструктору было на это наплевать.

– Пожри вас силы преисподние! – взвыл он в истерике, даже по альгарвейским меркам великолепной. – Я вам рога ставил! Я вашим папашам рога ставил, если вы только знаете своих папаш!

Со стороны лица гражданского такие слова непременно привели бы к смертному поединку. Но солдату на службе короля Мезенцио еще менее жандарма следовало опасаться задеть чью-нибудь честь.

Сержант махнул рукой, и неровная колонна замерла. Бембо пришлось собрать остаток сил, чтобы не рухнуть на траву. Ноги его, казалось, превратились в разваренные макароны. От жандарма разило потом. Сквозь аромат духов он чуял, что от стоящих рядом тоже несет.

– Попробуем снова! – прорычал инструктор. – Я знаю, что вы кретины, но все же постарайтесь не забыть, где правая нога, а где левая! Если вонючие елгаванские чучела все же слезут с гор, это вам придется встать в строй, чтобы остановить их. Может, они даже решат, что перед ними настоящие солдаты, хотя я сомневаюсь. Но может быть. А теперь… вперед шагом… марш !!!

Бембо вместе с остальными жителями Трикарико, попавшими в местное ополчение, двинулся шагом марш. Елгаванцы еще не вырвались из предгорий хребта Брадано, хотя были к этому несколько раз близки. Бембо надеялся, что регулярная армия сдержит их напор. А если нет, если Альгарве придется бросить в бой таких, как он, значит, родина в опасности!

– Левой! – взревел сержант-инструктор. – Л-левой! Раз-два-три! Громче!

– Раз-два! – послушно простонал Бембо.

– Громче!

– Три-четыре!

– Раз-два-три! – Сержант набрал в грудь воздуху для следующей команды. – Кру-гом! Шагом… марш!!!

Ополченцы зашагали не в ногу. Сержант схватился за голову.

– Если вы так будете на передовой приказы исполнять, вас всех до единого тут же поставят к стенке! Да, елгаванцы – олухи панталончатые, но они свое дело знают, а вы… вы – сосунки только от титьки! Нале-во! Марш!!!

– Посмотрел бы я, – просипел ковыляющий рядом с Бембо горожанин, – как этот горластый пень печенье будет лепить спервоначалу, вот что!

– Ваша работа? – спросил Бембо, на что кондитер молча кивнул.

– А где, – жандарм расчетливо усмехнулся, – ваша лавочка расположена?

– Р-разговорчики в строю! – взвыл инструктор, прежде чем кондитер успел отозвался. – Следующий, кто пискнет без спросу, будет у меня до конца дней сопрано петь! Все слышали?!

Жандарм был убежден, что слышал весь Трикарико. Возможно, слышали и елгаванцы на востоке, у подножия гор Брадано. И уж точно слышал кондитер, потому что захлопнул рот с ясно слышным стуком.

Бембо вздохнул. Жандарм, заглянувший в кондитерскую лавку, беспременно покинет ее с пакетом сладостей, благоухающих марципаном, сливками, вишнями и изюмом, а главное – не заплатит за них ни гроша медного. Ну он так и не узнал, в какую лавку ему следует заглянуть. Жизнь полна маленьких трагедий.

Наконец, когда казалось, что миновала вечность, но на самом деле не прошло и половины ее, инструктор отпустил своих жертв.

– Послезавтра, однако же, увидимся снова, – пригрозил он, – а то и раньше, если враг все же прорвет фронт. Молитесь лучше, чтобы этого не случилось, потому что на вас на всех, болваны, кладбищ не хватит.

– Жизнерадостный какой поганец, – пробурчал Бембо, но кондитер уже отвернулся.

Жандарм снова вздохнул. Придется ему прожить без печенья хотя бы два дня до следующих учений. Подавив очередной вздох, он двинулся обратно в участок. Проведенное на учениях время из рабочих часов не вычиталось – все равно приходилось отслуживать полную смену. Это казалось Бембо ужасно несправедливым, но его мнением никто не интересовался. Ему приказали являться через день к горластому бесу в человеческом обличье – приходилось подчиняться.

Разносчик газет размахивал своим товаром.

– Чернокожие вновь отбросили ункерлантцев! – орал он. – Читайте в нашей газете!

– Начал уже конунг Свеммель казнить своих генералов, чтобы остальные боялись? – спросил Бембо.

Казни ункерлантских генералов он одобрял… «Из принципа», – подумал он, ухмыльнувшись собственной шутке, потому что одобрял казни вообще и с трудом мог представить себе жандарма, который думает иначе.

– Покупай, сам узнаешь! – ответил разносчик.

Бембо газету покупать не хотелось. Ему хотелось, чтобы разносчик пересказал ему передовицу бесплатно. В результате они добродушно переругивались весь квартал, пока жандарм не завернул за угол.

На следующем углу болтались несколько парней – один из них настолько белобрысый, что в роду у него точно затесалось несколько кауниан, – но при виде Бембо стушевались. Форменной юбки и мундира на жандарме не было. Возможно, один из парней признал его в лицо. А может, учуял в незнакомце жандарма даже без формы. Подобная способность мелких преступников не относилась в прямом смысле к колдовству, но явно имела к нему касательство.

– А вот и еще один наш герой! – приветствовал его сержант Пезаро, когда Бембо тяжело поднялся по лестнице и заглянул в участок.

Пезаро никто не направлял в ополченцы. Возможно, сержант и сумел бы пройтись по плацу. Но, скорее всего, преставился бы на месте от апоплексического удара.