но подслушивать открыто не хотелось, пусть никто тут, похоже, не испытывал стеснения выражать своё мнение. Рой наномашин сформировал направленный микрофон, и каждое слово стало отчётливо слышно, сидя поодаль на ласковом солнышке.

– Пустяковое дело. Отец лишь хотел, чтобы я своими глазами увидел смертных, – второй юноша презрительно фыркнул и поудобнее устроился среди идеальных кустиков травы.

– Они сильно от нас отличаются?

– Даже внешне. Мы красивые, а они… Мелкие, словно не настоящие. В их лицах читается недовольство. Они от рождения в вечной гонке за успехом. Суетливые очень и глупые – постоянно в кредитах.

– Они живут в жутких условиях…

– Каждый сам себе строит окружающую действительность. Они создают новые технологии для нас, а ведут себя, как дикари. Мозг у них другой, потому и не могут развить нормальное общество.

Я перестал слушать. Пока мы сражались в пиратской войне с сепаратистами, а потом прижимали корпорации и строили мир свободных людей, здесь создавался рай для избранных счастливчиков за счёт неисчислимого количества несчастных. Философия паразитов остаётся неизменной независимо от уровня развития технологий. Мне предстояло остаток дня провести в обществе моральных уродов и притворяться одним из них.

– Рэйчел, как думаешь, Чарли с Раулем покормят нас обедом? Или лучше подкрепиться перед встречей?

Рабыня очень нежно и осторожно погладила мою кисть, лежащую на земле, эти действия запускали цепочку реакций в её мозге, вызывая эйфорию.

– Вам предложат закуски, можете не беспокоиться. Это часть хорошего тона.

– А тебе?

– Если вы попросите, то для меня закажут специальное питание. Но не стоит думать об этом! – Рэйчел замахала руками, – Личного помощника не обязательно кормить каждый день.

Живой человек в очередной раз говорил о себе, словно о неразумной машине или животном с радостной улыбкой, а я при этом испытывал ужас, словно попал в альтернативную вселенную, где Герман и Роберт не смогли воспользоваться слабостью корпораций в Пиратской войне, не смогли создать Союз, где боролись с эксплуатацией человека. Ужас перед этим миром, где регресс общества возродил сословия, обращал внутренности в лёд, из-за ощутимого технологического превосходства. Союз просто не в силах будет противостоять этому колоссу, если Гегемония выступит единым фронтом. Рейчел выглядела счастливой, и лишь слегка озабоченной моим угрюмым видом.

– Перекусим, прежде чем отправляться на встречу, – сказал я, – Боюсь, что в обществе портного и аугментолога у меня аппетит испортиться.

– Я надеюсь у вас нет в планах называть их так при встрече. Особенно господина Вуда. Он болезненно реагирует на подобные прозвища.

– Буду сама вежливость. Посоветуешь, где лучше перекусить?

Рабыня снисходительно улыбнулась, стремясь скрыть эмоции и придать лицу выражение услужливой покорности.

– От места вкус блюд вообще не зависит… Даже меню везде одинаковое. Просто некоторым нравится сама обстановка ресторана с настоящей прислугой, а кому-то ближе роботы…

Газон затрепетал под пальцами Рэйчел; листочки сворачивались в трубочки, вытягивались, образовывали сложные узоры. Я почувствовал запах свежей сдобы, а через мгновение передо мной возникла небольшая скатёрка в крупную пёструю клетку с булочками, керамической чашкой с жидкими сливками, с двумя бокалами молока, тарелкой с ветчиной и сыром.

– Я взяла на себя смелость выбрать… – Рейчел опустила голову, принимая позу смирённого подчинения.

– Еда вот так создаётся в любом месте?

– Блюда из продуктов можно заказать, и их привезут из промзоны, приготовят. Только это глупо – синтезаторы всё равно сделают лучше, – голос чуть дрожал, выдавая испуг.

– Ты не ответила на вопрос.

– Да. В любом месте на Приме.

Я взял булочку, разломил и увидел, как с мякоти поднимается лёгкий парок. Идеальная температура, идеальная хрустящая корочка, цвет, вкус. Рецепторы показывали совершенное сочетание компонентов. Появилась уверенность, что никто не смог бы доказать, что эта выпечка отличается от настоящей из печи – она была совершенной.

Ничто не мешало остаться здесь, лежать на траве, есть, созерцать ласковое небо. Два-три поколения в достатке и ничего не делании должны превратить всех здесь в жирные лепёшки с глазами. Устройство этого общества было сложнее, чем можно судить по первым наблюдениям. Здесь существовала движущая сила, требующая от людей действий помимо отправления биологических потребностей.

В конце трапезы Рэйчел ухватилась за край скатерти и дёрнула. Крошки, остатки молока, чашки разлетелись по траве, тут же растворяясь. В очередной раз попытка посмотреть, как всё тут работает провалилась. Наниты очень быстро опознавались, стоило им высадиться на растения или почву, и тут же уничтожались аналогом иммунной системы.

Мы не стали возвращаться к той площадке, где приземлились, но вместо этого Рэйчел связалась с аэрокаром и приказала прибыть в новую точку. Лететь оказалось совсем недолго, а рядом с резиденцией Рауля был абсолютный пустырь. Камни, песок – одним словом пустыня, изрезанная тропинками, по которым патрулировали синтетические охранники в виде пауков, многоножек и собак.

На подлёте перед лобовым стеклом появилась голограмма лица хозяина поместья-крепости:

– Пол? Чарли говорил, что ты выбрал дурное тело… Не ожидал, что настолько. Надеюсь, этому есть причина, – мужчина говорил чуть торопливо, словно куда-то опаздывал, однако его тёмные глаза не спеша ощупывали меня и мою спутницу, – Для вас площадка подсвечена.

Аэрокар, управляемый автопилотом, приземлился очень мягко. Периметр выделенного для нас участка по краю переливался сигнальной бирюзовой дымкой, за пределами которой патрулировали массивные рои наномашин, настроенных крайне агрессивно. Безопасный путь к дому обозначался тем же способом. Я сделал несколько шагов прежде, чем заметил, что Рэйчел не двигается. На мой вопросительный взгляд она не успела ответить, как я сам догадался:

– Рауль, ты не мог бы впустить и мою личную спутницу? – громко спросил я в пустоту, – Рауль?!

Бирюзовый цвет дымки сменился на синий, а Рэйчел почти бегом приблизилась ко мне и старалась держаться как можно ближе.

Массивная металлическая дверь открылась ровно настолько, чтобы смог пройти человек. С потолка внимательно смотрело множество электронных глаз. Фиксировалось каждое движение. Я свернул свой рой нанитов. От них всё равно не было никакого толка: в доме господина Кимбри стерилизаторы работали не прекращая, выжигая всю мелкую живность и автономную кибернетику.

Смуглый мужчина спустился по широкой угловатой лестнице. Его рост не уступал Вуду, и я рядом с ними выглядел карликом.

– Пол, смени тело! Повторюсь, тебе не идёт быть похожим на биомассу!

– Не тело делает меня Полом Уитманом, – я похлопал по карману с ловушкой, – Может не будем тратить время?

Рауль внимательно разглядывал меня секунду и громко расхохотался, запрокинув голову. Смех продолжался очень долго и походил то ли на истерику, то ли на спектакль. Внутри меня сжалась пружина сосредоточенности, возникла мысль, что маскарад раскрыт, но внезапно наступила тишина и хозяин крепости спокойно произнёс:

– Вечно