Фрида подошла к гардеробу, открыла дверцу.

– О, сколько у тебя красивых платьев, – заметила она.

– Спасибо за комплимент. Выбери что-нибудь самое теплое. Ладно?

Она подала мне платье из изумрудно-зеленого бархата, и было так приятно надеть что-то совсем сухое. Хотя вообще-то я предпочла бы завернуться в одеяло и улечься в постель.

Затем я подошла к зеркалу и попыталась привести в порядок прическу. Я понимала, что сейчас это вряд ли возможно, но все равно старалась.

И все это время я раздумывала над тем, как задать свой вопрос Фриде. А затем решила, что лучше всего действовать напрямую.

– Скажи, Фрида, – сказала я, отвернувшись от зеркала. – Могу я спросить тебя кое о чем?

– Ну, конечно, – тут же выпалила она, но я заметила, что в глазах ее промелькнула тревога.

– Что на самом деле произошло той ночью, когда погиб Эдвин Грин?

– Но… я не знаю. Никто не знает.

– Ты уж извини, – заметила я. – Я понимаю, как это трудно, но поверь, это очень важно, чтобы ты сказала мне правду. Мистера Коллинза не было дома той ночью, это так?

Она молчала секунду-другую, затем глубоко и тяжко вздохнула.

– Да, – ответила она. – Поэтому я и вышла из дома рано утром. Никак не могла найти Филиппа. Подумала: может, он в летнем домике. Ну а потом нашла тело. Лицо у Эдвина Грина было сплошь в синяках. Он выглядел даже хуже, чем после той драки с Брэдфордом Гленном.

– И ты подумала, что тут замешан мистер Коллинз, потому как они с Эдвином часто ссорились из-за каких-то инвестиций?

Она смотрела на меня, и в глазах ее светился ужас.

– Да, но… я не знала наверняка. – Фрида просто не хотела знать, и винить ее в том я не могла. – Он… у него в прошлом уже была одна история, связанная с насилием. И потому он предпочитал ничего не говорить о той ночи.

– Так ты предполагала, что такое возможно, и продолжала жить в страхе все эти годы?

– О, нет, – с напускной веселостью возразила она, пытаясь не выдавать своих истинных чувств. – Все обстояло не так уж и плохо.

– Неужели? – Я сама несколько удивилась своей прямоте, да и Фрида, похоже, тоже. Смотрела на меня секунду-другую, потом на глазах у нее выступили слезы.

Я тут же пожалела о давлении, которое на нее оказываю. Я не слишком сильна в сценах, связанных с проявлением сильных эмоций, а последнее время этих сцен было предостаточно. Впрочем, Фрида быстро пришла в себя и смахнула слезы.

– Это правда. Счастлива с ним я не была. Просто он… мой муж, не умеет любить. Мне следовало бы прислушаться к тому, что говорят о нем другие люди, но тогда мне было все равно. Мне казалось, что я влюблена, и не имела намерения передумать. Наверное, ты поймешь меня лучше других?

Она намекала на тот факт, что я влюбилась в Майло, будучи помолвленной с другим человеком. И я до определенной степени могла ее понять. Решение выйти замуж было поспешным, и я порой подвергала сомнению его правильность. Но, к счастью, постепенно и как-то даже незаметно все наладилось. Возможно, и с Фридой со временем произойдет то же самое.

– Жаль, что все для тебя сложилось не лучшим образом, – пробормотала я.

Она пожала плечами:

– Я не была счастлива с тех самых пор… в общем, долгие годы. Но дети сделали меня счастливой. И я готова на все, чтобы защитить их. Абсолютно на все!

– В том числе и на то, чтобы прикрыть их отца.

Фрида промолчала, но по глазам ее было видно: я права.

– Понимаю, прикрывая его, ты хочешь защитить детей. Но ведь он этого не делал, Фрида, – тихо сказала я.

Она, недоуменно моргая, уставилась на меня:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Твой муж не убивал Эдвина Грина.

– Но как?.. Откуда ты знаешь? – В голосе ее звучали отчаяние и надежда одновременно.

– Да потому… – тут я запнулась, понимая, что то, что собираюсь сказать Фриде, может причинить ей боль. – Потому, что ту ночь он провел с Изабель Ван Аллен.

Глаза ее расширились:

– Как прикажешь это понимать?

– У них был роман.

Она нахмурилась, затем вдруг неожиданно громко расхохоталась.

– Роман? У Изабель и Филиппа? Шутишь, что ли?

– Да нисколько я не шучу, – ответила я. – Вначале подозревала, что он был причастен к смерти Эдвина Грина, ты тоже так думала. А сегодня нашла в летнем домике записку от твоего мужа к Изабель. Из которой стало очевидно, что они… были увлечены друг другом. И еще бывший помощник садовника видел, как поздно ночью из летнего домика выходили два человека. И одним из них был твой муж. Садовник отвлекся, чуть позже взглянул снова и увидел, что Филипп входит в дом один. Должно быть, Изабель вошла туда первой. Так что думаю, они провели ночь вместе.

– Так ты хочешь сказать, – с облегчением выдохнула Фрида и на лице ее появилась улыбка, – он этого не делал. Раз он все это время был с Изабель, то Эдвина не убивал.

– Да, – кивнула я.

И тут, к моему ужасу, она разрыдалась.

Я схватила носовой платок, сунула ей в руку. Она рыдала, уткнувшись в него, я похлопывала ее по спине, ощущая свое бессилие и некоторую неловкость. И никак не могла понять, плачет ли она от горя или от радости.

Но вот наконец она успокоилась, вытерла слезы и испустила дрожащий вздох.

– А я-то думала, он способен на это. Я думала… О, Господи, какое облегчение! Как же я рада!

Я тоже испытала облегчение. Думала, что известие об измене мужа огорчит Фриду, но доказательства его невиновности перевесили, заглушили чувство ревности.

Я лишь дивилась странностям любви и мистеру Коллинзу, который скорее предпочел бы, чтобы жена заподозрила его в убийстве, нежели в неверности.

И вот через несколько минут мы спустились в гостиную. Несмотря на то что я переоделась во все сухое, прическа была не в порядке, и меня время от времени пробирал озноб. А Майло, разумеется, выглядел наилучшим образом.

Ко мне тут же подбежала Лаурель и сунула мне в руку чашку кофе.

– Спасибо, – сказала я и с наслаждением отпила глоток обжигающе горячего напитка.

– Инспектор Ласло вернулся, – шепнула мне на ухо Лаурель. – И я рассказала ему о том, что произошло. – Сейчас он в гараже, осматривает машины.

Я кивнула. Понятно, что капли дождя на машине уже высохли, но есть возможность найти какие-то другие признаки того, что сегодня вечером этот автомобиль выезжал из Лайонсгейт.

– С вами все в порядке, миссис и мистер Эймс? – спросил Реджи. – Лаурель страшно забеспокоилась, когда вы не явились к обеду.

– Вообще-то наша машина слетела с дороги, – небрежным тоном заметил Майло и закурил сигарету.