озеро Манталай с Раватом. Снятие средств выглядело для некоторых странным: зачем туристу, который, как известно, путешествует скромно, понадобилось столько денег за такой короткий промежуток времени? И почему, во втором случае, он снял столько денег на жизнь в хостеле в долине Парвати в течение более чем двух месяцев, если он собирался в паломничество без оплаты проживания, без ресторанов и без каких-либо предусмотренных расходов?

По мере того как полиция Куллу узнавала о прошлом Шетлера, обычная история о туристах-наркоманах все больше усложнялась. Публично суперинтендант Падум Чанд пытался снять ответственность со своего отдела за очередного пропавшего туриста. «Обычно приезжающих иностранцев в обязательном порядке регистрируют в хостелах и отелях, – сказал он индийской медиаорганизации MidDay. – А Джастин жил в джунглях и горных районах, поэтому мы не знали о его приезде, поскольку то место, где он остановился, располагалось в нейтральной полосе». Чанд сообщил индийским СМИ, что его отдел «расследует дело как с позиции несчастного случая, так и с точки зрения убийства», и все же за кулисами, по словам одного человека, хорошо знакомого с ходом поисков, он пытался помешать местным СМИ освещать дело Шетлера и смерть Равата в попытке уменьшить любое дальнейшее негативное внимание к его юрисдикции.

В тот день, когда Сьюзи и Скилс прибыли в полицейский участок Куллу, Чанд сказал им, что, скорее всего, Шетлер сам захотел исчезнуть – как и многие другие иностранные туристы в долине – и, возможно, он скоро просто появится. За эти годы департамент обнаружил и депортировал десятки иностранных туристов, которые проживали нелегально после истечения срока действия визы. Некоторые заключали браки с местными. В частном порядке полиция Куллу убедилась, что Шетлер был очередным иностранным туристом, который исчез из Сети, чтобы надолго поселиться в долине Парвати.

* * *

По данным индийской медиаорганизации MiD DAY, вскоре после того, как тело Равата было обнаружено в камере Маникарана, Бупендер Джамвал, инспектор полицейского участка, не вызвал местного врача. Как и никто другой из сотрудников, что противоречит индийскому законодательству. Вместо этого полицейские отвезли тело Равата в районную больницу в Куллу, где садху объявили мертвым.

Многие люди восприняли самоубийство как признание вины, заявив, что Рават знал о подозрениях полиции и не мог представить себе жизнь в тюрьме. Но были и те, кто счел возможным другой итог – в этом регионе, столь зависимом от приезжающих в долину туристов, которые поселялись в хостелах, ели в ресторанах, нанимали походных гидов и покупали наркотики, история о садху-убийце вызвала бы шок в индустрии. Если бы в вещах Равата обнаружили улики, например, айфон, мачете или рюкзак Шетлера, источник жизни в долине мог иссякнуть. Полиция Куллу, напротив, утверждала, что Рават покончил с собой не из чувства вины, а из чувства стыда. Нишчинт Сингх Неги позже сказал мне, что Рават заявил полиции перед смертью, что арест и содержание под стражей погубили его репутацию садху, что все уважение к нему как к старцу, которое он приобрел, теперь исчезло. Такой исход во многих отношениях был идеальным для полиции: никакого публичного отчета о последствиях этого инцидента для туризма не последовало бы, и не нужно было бы обновлять первоначальные подозрения; люди, которые хотели воспринять самоубийство как признание вины, могли смириться с этой теорией, и ничего не нужно было объявлять официально.

Когда Сьюзи услышала новость о смерти Равата, она пришла в ужас. Но еще она подозревала, что полиция не раскрывает всю историю полностью. «Моей первой мыслью было, что он не покончил с собой, – говорит она, – а что его убили». Многие разделяли подобные мысли: не было ли странным совпадением, что садху покончил с собой примерно за 48 часов до запланированного освобождения? И хотя местная полиция привыкла к вниманию СМИ в связи с пропажей иностранных туристов в их юрисдикции, этот случай привлек больше международного внимания – в том числе со стороны могущественного посольства США, – чем любой другой. Теперь смерть Равата стала последней ниточкой, которую можно было привязать. Его больше нельзя было вызывать на допрос, он больше не мог заявлять о своей невиновности, он больше не мог пытаться убедить людей в том, что «спор» на озере Манталай не привел ни к чему серьезному. После его смерти никто никогда не признал бы, что один из легендарных старцев долины убил иностранного туриста, сбросил его тело в реку, а потом украл и продал его ценности. Индийская полиция могла контролировать ход рассказа о возможных событиях.

Полиция Куллу провела анализ тела Равата, а также отправила на вскрытие в государственный медицинский департамент на следующий день. «На теле отсутствуют видимые раны, синяки или повреждения», – говорится в официальном отчете о вскрытии. Однако в нем отмечается «давленая ссадина от сжатия» на верхней части шеи, от одной мочки уха до другой. «По нашему предварительному мнению, – говорится в заключении отчета, – покойный умер от асфиксии в результате предсмертного повешения. Однако окончательный вывод будет дан после химического исследования внутренних органов». Внутренности – крупные внутренние органы брюшной полости – были отправлены на проверку на наличие возможных следов яда. Дхоти, на котором Рават повесился, тоже отправили на экспертизу, чтобы определить, достаточно ли оно прочное на растяжение, чтобы выдержать тело человека. Было обнаружено, что одежда способна выдержать 72 килограмма веса – «следовательно, смерть от повешения возможна» для такого маленького и худого человека, как Рават, – гласил отчет о вскрытии.

После смерти Равата в MiD DAY сообщили, что полиция Куллу предположительно нарушила несколько указаний Национальной комиссии по правам человека Индии: вскрытие проводили не судебно-медицинские хирурги и ни один судебно-медицинский эксперт не провел анализ места преступления – камеры – сразу после смерти. Самое главное, что офицеры не уведомили комиссию в течение 24 часов, как это требуется после смерти в полицейском участке. НКПЧ и ее требования берут свое начало в 1993 году, когда Генеральный секретарь Индии отметил, что «отсутствие своевременного уведомления дает основание предполагать, что имела место попытка скрыть инцидент». Четыре года спустя, в 1997 году, бывший главный судья страны снова проговорил необходимость быстро уведомлять НКПЧ: «До сведения Комиссии был доведен ряд случаев, когда отчеты о вскрытии оказывались сфальсифицированы из-за влияния/давления с целью защиты интересов полиции/сотрудников тюрьмы». В случае с Раватом врачи опирались в своем заключении только на слова и рассказы сотрудников полиции.

Любая смерть подозреваемого или обвиняемого в тюрьме в Индии называется «смертью в месте заключения» – будь то от естественных причин или болезни, во время госпитализации, самоубийства или в результате физического насилия со стороны полиции. В докладе Human Rights Watch отмечается, что в 2015 году около трети всех