смертей в местах лишения свободы в Индии были зарегистрированы как самоубийства и около 6 % – как результат полицейского допроса. Эксперты полагают, что многие смерти из первой категории на самом деле входят во вторую, а термин «смерть в месте заключения» в значительной степени является эвфемизмом, универсальным для любого случая, когда человек не выдерживает силового допроса. «Полиция в Индии регулярно нарушает внутренние и международные законы, которые регулируют процедуру ареста и задержания, – говорится в докладе. – Многие сотрудники правоохранительных органов рассматривают применение силы для получения признаний и информации как приемлемый и необходимый инструмент для расследования преступлений и обеспечения соблюдения закона».

За пару дней до смерти Равата Хамфрис посетил полицейский участок Маникарана, где садху содержали в камере, и поговорил с местным офицером. Садху держали в камере внутри. Офицер намекнул, что из Равата собираются выбивать информацию. «Не волнуйтесь, – сказал он. – Если баба виновен, он сознается».

Хамфрис попросил офицера не причинять вреда Равату, а устно допросить его, чтобы выявить несоответствия в его рассказах.

«Не волнуйтесь, он сознается», – ответил офицер.

«Я понял, что это значит, – сказал мне Хамфриз. – Два дня спустя я спустился с горы, а он уже был мертв».

Два офицера полиции, близкие к этому делу, позже под давлением признали, что им было известно о применении «силы» во время пребывания Равата в небольшом участке Маникарана, однако они не стали подтверждать, что к его смерти привели какие-либо действия полиции. Они настаивали на том, что садху повесился сам.

* * *

После недели в Индии Сьюзи начало казаться, что зацепки ускользают. «Я не стремилась отомстить любой ценой. Я хотела получить ответы», – говорит она. Но смерть Равата не давала ей покоя. «Мне было очень горько, потому что казалось, что мы потеряли последнюю нить надежды найти Джастина – и выяснить, что произошло на самом деле».

Вскоре после этого офицеру полиции Дайе Раму Сингху, которого назначили главным офицером участка в городе Маникаран, позвонили и сообщили, что Сьюзи хочет провести официальный допрос Анила Кумара. После того как носильщика привлекли к походу, чтобы он повторил свой путь выше Кхеерганги, его отпустили без предъявления обвинений жить в Маникаране. Но растущее давление вынудило Сингха официально арестовать носильщика 24 октября. Два дня спустя его посадили в полицейскую машину и отвезли в участок в Манали, недалеко от того места, где жила Сьюзи.

Скилс пожалел, что хотя бы не попытался допросить Кумара, когда увидел его в хижине в Тунда Бхудж в ту ночь, когда были найдены вещи Шетлера. Он скептически отнесся к носильщику. Во-первых, Шетлер никогда не упоминал, что они с Раватом нанимали для помощи носильщика. Это не соответствовало настрою путешествия: простое, аскетичное, монашеское – ученик, следующий за гуру в паломничестве. И, что важно, когда Скилс говорил с Нирмалом Пателем и Санни Панчелом об их случайной встрече с Шетлером 3 сентября, они сказали, что не только не видели носильщика в тот день, но и упомянули, что он носил дрова от линии деревьев к озеру Манталай – странный поступок, когда у тебя есть носильщик. Скилс убедился, что Рават добавил Анила Кумара в рассказ, чтобы у него появился свидетель, способный подтвердить его слова.

Кумара, одетого в джинсы, черную куртку и шапочку на голове, привели в комнату. Скилс включил камеру на айфоне.

Сьюзи и Скилс, а также человек, которого они пригласили для перевода, изо всех сил старались задавать вопросы, но главный офицер, откинувшись за столом, вел свой допрос. Как и в случае с видеозаписью, которую Скилс тайно снял во время допроса Равата, большую часть сказанного Кумаром так и не перевели до конца.

Анил Кумар был родом из Уттаракханда, штата, который граничит с Химачал-Прадешем на юго-востоке. Он сказал, что приехал в долину Парвати в начале того года в поисках работы в качестве носильщика для фирм, занимающихся трекингом, и окружение показалось ему похожим на его родной штат, со схожим горным рельефом, труднодоступными долинами и духовными местами. Он сказал полицейским, что нашел постоянную работу, которой хватало, чтобы покрыть аренду комнаты в маленькой придорожной деревне Баршени, где автобусы совершают резкий разворот в конце подъездной дороги, за километр до Калги. Поскольку он жил недалеко от начала тропы, владельцы лагерей и кафе в Кхеерганге иногда нанимали его, чтобы таскать продукты, одеяла или походное снаряжение по десятикилометровой тропе. Кумар сказал, что во время отдыха в Кхеерганге в конце августа Рават обратился к нему с просьбой сопроводить его и американского туриста в походе к озеру Манталай. Рават сказал, что позаботится о зарплате Кумара: 3 тысячи рупий (45 долларов США) за поход в обмен на то, что он перенесет часть продуктов и приготовит еду для всей троицы – 2 тысячи рупий авансом и еще тысячу после похода. Кумар согласился. Вполне вероятно, что у Равата оставались деньги от пожертвований туристов и паломников, которые приходили к нему в хижину в Кхеерганге, но даже в этом случае они не были бы на мели. Более вероятно, что Шетлер заплатил садху какую-то часть гонорара вперед, а Рават использовал эту сумму для первого платежа Кумару. Шетлер никогда не писал об этом и никому не говорил, что он платил Равату как гиду. Высказывания Шетлера в Сети звучали так, как будто у них сложилась духовная и личная связь, а не деловое взаимопонимание. Возможно, Шетлер упустил тот факт, что он платил за услуги садху именно потому, что это свидетельствовало о том, что их отношения носили скорее коммерческий, чем искренний характер.

Кумар сказал дежурному полицейскому, что он никогда раньше не ходил на озеро Манталай. Он не знал дороги, поэтому полагался на проводника в лице садху. «Как вам этот маршрут?» – спросил главный полицейский.

«У него крутой наклон. Есть несколько проблемных мест. И бывает немного страшно упасть», – ответил Кумар.

«А если человек упадет, то куда он попадет?» – «В реку».

По словам Кумара, первые три дня пути от Кхеерганги пролетели без происшествий: они шли медленно, а вечером закрепляли брезент на валунах, чтобы создать навес, похожий на палатку, под которым готовили еду и спали. Первую ночь они провели в лагере гиджаров в Тунда Бхудж, вторую – где-то в Каменной долине, а третью – в Тхакур Куан. Общаться было непросто: Шетлер знал всего несколько слов на хинди, а Рават – всего несколько на английском, но Шетлер использовал приложение-переводчик на айфоне, которому не требовалась сотовая связь, чтобы задавать вопросы и узнавать все, что удавалось. Когда они делали перерывы в походах, садху показывал Шетлеру, как медитировать. Добравшись до озера Манталай, они отправились совершать подношения в маленькое прибрежное святилище Шивы. Затем, пока Кумар готовил еду, Шетлер часами