– Странный народ эти петербуржцы! Все поголовно заики, все трясутся, и города никто не знает! – ругался он. Наконец Ева догадалась включить на телефоне навигатор и сразу обнаружила, что Вырица – строго на юг.

– Как скучно! – сказал Ягнило. – Маг, летящий по навигатору, это серо и убого. Куда интереснее было бы захватить в плен какую-нибудь девушку с гитарой! Мы обмотали бы её цепями, а она пела бы нам песни!

– Вы же магобор! А использовать телефон – это экономия! – напомнила Ева.

Ягнило дёрнул себя за густую бороду.

– В твоих словах что-то есть. В России сто тысяч магов, не считая сказочников и элементалей, коим несть числа! В мире несколько миллионов магов!.. Если каждый откажется от расходов на навигационную магию… подержи, пожалуйста, руль… Я запишу это предложение и озвучу его сегодня на конференции!.. Ты не возражаешь, если я выдам эту мысль за свою? К твоей мысли всё равно никто не прислушается!

Ева вцепилась в руль стремительно несущейся магшины. Ягнило свистнул, призывая блокнот. Блокнот распахнулся, и ручка заметалась над ним, выводя строку за строкой.

– Может, вы всё-таки возьмёте у меня руль? – спросила Ева вежливо, едва уклонившись от столкновения со зданием Русского музея.

Ягнило неохотно послушался.

– Я хотел почесать спину! – пожаловался он. – Ужасно болят лопатки. У меня есть подозрение, что начинают прорезываться крылья! – Он опять бросил руль и задрал майку. Крыльев на его спине Ева не обнаружила, зато обнаружила кучу японских татуировок. Про эти татуировки Ягнило торопливо сказал, что они экономят магию, но Филат так красноречиво при этом хмыкнул, что Аникей сменил тему. – Прошу прощения, если забрал рупор у остальных героев оперетты! Обычно я целый день сижу у себя в кабинете и ковыряюсь с умными буковками. Когда же выхожу из кабинета, полезнее помолчать и надуть щёки, особенно если ты начальник. Но примерно раз в день я вырываюсь на оперативный простор, отверзаю уста – и из меня вырывается много-много слов.

– У меня так же! – сказала Ева.

Главный магобор благосклонно кивнул, признавая за Евой право походить на него.

– После конференции я полечу в Новгород, навещу бабушку! Милейшая старушенция! Да вы её знаете! – сказал он.

– Не знаем, – ответила Ева.

– Какой ужас! Не проходили по истории Клеопатру Египетскую? Разумеется, в последние годы она сдала, но характер у неё прежний. С тех пор как умер её двадцать восьмой муж, угодить ей практически невозможно. Завела себе кучу королевских кобр и шипит на них с утра до ночи! Ну и мыши, конечно, шастают как сопровождающий вид. Какой подарок бабульке ни привезёшь – вечно не то. Сейчас, например, она требует лейку, которая сама летала бы за водой, а потом определяла, нуждается цветок в поливе или нет.

– И такие лейки есть? – спросила Ева.

– Конечно, есть! Цены, правда, кусаются, но заранее знаешь, что не угадаешь с цветом. Если купишь синюю, она скажет: «Ты же знал, Аникеюшка, что я красный цвет люблю!»

– А если купить красную?

– Если красную – она скажет: «Ты вообще, Аникей, о чём думал? Ко мне будет красная лейка летать, а соседние ведьмы будут смотреть на меня как на дуру?»

– А если вообще лейку не покупать? – предложила Ева.

– Тогда она скажет: «Аникей, тебе до такой степени на меня наплевать, что ты мне даже лейку не купил?..» Тут все ходы просчитаны заранее.

Ягнило снизился, забросил бороду за спину, врубил штук шесть фар, и магшина помчалась в нескольких метрах над шоссе. Главному магобору нравилось слепить дальнобойщиков, которые считали себя на дорогах самыми крутыми. А тут летит нечто такое – не то НЛО, не то секретный самолёт – и светит кучей фар-прожекторов.

– А ваша мама? – спросила Ева.

– Моя мама – Мария Медичи. Её девиз: «Мама сказала “хорёк” – и никаких сусликов!» Сейчас мама живёт в Италии, и у неё всё сложно. С бабушкой она не ладит. Со мной тоже. Говорит, что несчастна из-за меня. А на самом деле она несчастна из-за себя! Потому что если бы она была счастливой, то и меня научила бы быть счастливым. Но раз она не научила меня быть счастливым – значит, это её психологическая установка передавать по наследству тупиковые психологические установки!

Выпалив эту мудрёную фразу, Ягнило заложил такой вираж, что Еву вжало в стекло и мазнуло по уху мелькнувшей бородой главного магобора. Ещё один вираж – и уже стожар влип в стекло рядом с Ягнило. Главный магобор обрадовался новому соседству.

– А ещё проблема мамы, что она повторяет одно и то же! – объяснил он Филату. – Запомни этот момент. Стоит женщине три раза повторить любой бредовый текст – например, что она несчастна, – и вот она уже в него верит. У неё происходит перезапись воспоминаний. Зато всякий раз поощряй, когда жена скажет что-то позитивное!

– Да и у мужчины так же, – сказал стожар.

– Нет! У мужчины любой бредовый текст звучит с новыми подробностями, а значит, перезаписи не происходит. А у женщин иначе! Мама сказала «хорёк» – и никаких сусликов!.. А, вот мы и на месте!

Карьер в Вырице представлял собой цепь многоугольных ям с крутыми стенками и одним пологим въездом. На дне карьера громоздились тёмные глыбы камня и ржавел остов трактора.

Вкрапления магической глины залегали на южном склоне тонкими полосами. Со стороны это выглядело как многослойный бутерброд с ветчиной. Чтобы собрать требуемое количество глины, ушло минут двадцать. Аникей Ягнило подогнал магшину поближе, чтобы свет фар падал на откос карьера, собрал всю глину в кучу и, закатав рукава холщовой рубахи, с удовлетворением обозрел её.

– В юности я мечтал стать скульптором, но у меня был комплекс совершенства! Или, точнее, комплекс несовершенства! Мне не нравилось ничего из того, что я делаю. Я начинал ненавидеть своё творение! Я уничтожал свою работу – а вместе с ней и художественную школу! Поэтому в Магскве так мало художественных школ!..

– А школу-то за что? – спросила Ева.

– Случайно. Я начинал переживать, и – пшик! – всё вспыхивало! Прогорали даже камни! Опять же… когда у тебя такие мама и бабушка, то наследственность, конечно, зашкаливает! Они перессорились со всеми магами и отдали меня в немагическую школу… Обычно родители боятся завуча и учителей, но тут всё было строго наоборот! Бабушка обожала ходить на родительские собрания с кучей своих кобр, а мама – с коллекцией ядов и сушёных голов… Сядут на последнюю парту и начинают раскручивать, куда делись семь копеек школьного бюджета, выделенные на спичку для рыхления цветов. Где чек от спички? Где обломок спички? Где цветы? Учителей запугали до дрожи! Отличные оценки директор приносил к нам домой – и горе, если пятёрка оказывалась без плюса. С бабушкой тогда случалась истерика, она начинала кричать, что я бездарь и позорю её папу, египетского царя, а у мамы на плите убегали все яды. Успокаивались они, только когда я объяснял, что вообще не писал контрольную, потому что мне было лень. Тут – да… это аргумент! Они успокаивались. А так – мама сказала «хорёк» – и никаких сусликов!