– И это душа?

– И это душа. Что – такое глина. Она пришла – и ушла. В Магскве – у меня была – другая глина. Её расплавили в бою – и она осталась где-то там. Я даже – не буду – её искать. Зачем – главное – не потерять это – ведь это единственно моё, – признал Албыч, и его глиняная рука бережно коснулась огненного контура.

– Фазаноль что-то задумал! – раздражённо сказал Филат. – Ведь он знает всё, что видел и слышал Осьмиглаз. И раз Фазаноль так умён, то у него все шансы обыграть нас!

Ева была уверена, что Албыч и на этот раз кивнёт, но тот даже и не подумал шевельнуться.

– Есть – одно исключение. Называется – «правило дурака». Ты предугадал – совершенно всё. На тридцать ходов – вперёд. А дурак – выпустил в лампу искру – на три капа – схватил со стола – рыжье – и убежал. Ха-ха-ха. Юмор. Очень сильная эмоция веселья, – выкатывая каменные шары слов, произнёс голем. – На его неподвижном лице играли блики лунного света.

По осыпающемуся глинистому склону карьера к ним, прихрамывая, спускался Аникей Ягнило. В руках у него была белая чёрточка посоха.

– Отыскал-таки! – восхитился стожар. – Нет чтобы порадоваться, что наконец-то избавился от магии! Живи теперь спокойненько и сажай на даче энергосберегающие цветочки! Так нет же – мчится за посохом, чтобы снова бороться с магией! Вот они, магоборы!

В город их вёз Ягнило. Албыч остался в Вырице. Главный магобор восседал за рулём, а на сиденье рядом с ним в огромной фарфоровой ёмкости для алхимических опытов разместился малютка Груня. Недавно протоплазмий хлебнул столько энергии, что в банку уже не влезал.

У ёмкости, которая обнаружилась в багажнике у Аникея, был существенный минус: она не закрывалась сверху. Поэтому малютка Груня – милый кусочек всепожирающей протоплазмы – пребывал на свободе. Отведав настоящей еды, книжками он больше не интересовался. Когда стожар сунул ему комикс, Груня икнул и, разодрав его надвое, выбросил в окно. После чего принялся обстреливать молниями ворон. Выражение лица у деточки было не слишком интеллектуальное. Обозначились второй и третий подбородки, растянулся длинный прожорливый рот. Глазки, прежде похожие на мышиные бусинки, теперь торчали как два маленьких глобуса.

– Весь в своего папахена, от меня ничего не взял! – сказал себе под нос стожар. – Но я его перевоспитаю! Я облагорожу его искусством! Аникей, поставьте, будьте любезны, классическую музыку!

Ягнило коснулся посохом автомагнитолы – и в той мгновенно пробудился Бетховен. Причём словно и не запись, а живая музыка, лившаяся отовсюду. Малютке Груне звуки не понравились. Он протянул руку, вырвал магнитолу и сожрал её, отплюнув мелкую проволочку. Ягнило завопил, что магнитола была особенная и что он сейчас катапультирует Груню прямо в поле.

– Случай запущенный, якорный бабай! – признал стожар. – Кто у нас тут мамочка? Ева, сделай что-нибудь! Твоё чадо буянит!

Ева не придумала ничего лучше, как сунуть Груне свой смартфон. Груня стал тыкать в экран пальцем и натыкал какую-то игру. Игра эта захватила его всецело, и он ухнул в неё как в колодец. Ева удовлетворённо взглянула на Филата, но тот, кажется, не считал это победой.

– Это деградация, мама! – сказал он Еве. – Ты деградировала моего ребёнка! У меня он читал, мыслил, жил! А теперь посмотри, что с ним творится! Это же сине-зеленая водоросль!

Малютка Груня уткнулся в телефон так, что составил с ним единое целое. Рот приоткрылся. Если прежде у него было только два подбородка, то теперь их число увеличилось до десятка, и они достигали живота. Оба глаза-глобуса сползлись в один и вылезли на лоб для улучшения обзора.

Встревожившись, Ева попыталась отобрать у него свой смартфон, но Груня выдал такой шквал эмоций, что магшину швырнуло и Ягнило впечатался носом в руль.

– Мы все погибнем! Оставь этой вонючке его телефон! – взвыл главный магобор.

Ева сдалась, и Груня, успокоившись, продолжил играть.

– Не волнуйся! – успокоил её стожар. – Отнять, конечно, не удастся – но мы и не будем! Я тебе и так скажу, что будет. Через пару часов батарея сядет. Груня, конечно, попытается подзарядить её из пальца. Шарахнет молнией, чтобы телефончик поскорее зарядился, и проблема исчезнет вместе с её источником.

– Утешил, нечего сказать! – буркнула Ева. – А вот как, интересно, Пламмель воспитывал Груна? Или Грун тоже с телефоном сидит?

Филат дёрнул плечом:

– Ясень Перец – жёсткий педагог. Новозеландский метод, когда экзамен по плаванию принимают акулы. А вот Белава – та, я думаю, рассеянная мамочка, которая хоть бензопилу готова дать, только чтобы от неё отстали… Так что у Груна в головушке, безусловно, полно тараканов.

Внизу показались Дачный проспект и знакомый стадион.

– Ага! Вот и ВСЕСТРАМАГ! – удовлетворённо произнёс Ягнило, паркуя магшину прямо по центру стадиона, куда били сразу два прожектора.

– Сторож по камерам увидит, – сказал стожар.

– Пусть видит! – разрешил Ягнило. – Тут стоит зомби-запук, стирающий заурядцам память!.. Обходится, конечно, дорого, но себя окупает. Пару раз я парковал магшину на оживлённых перекрёстках – и рядом мгновенно собирались толпы зомбированных… Жалкое зрелище! Отскочат – забудут – отскочат – забудут! Точно заглючившие боты, которые пытаются пройти сквозь стену!

– А мне почему никто не стирает память? – спросила Ева у стожара.

– А тебе-то зачем? Ты теперь одна из нас. У тебя есть дар и магия благодарности, которую дают тебе звери, – мгновенно отозвался тот.

Стожар и Ева перелезли через забор. Рядом со ВСЕСТРАМАГом творилось нечто непонятное. Узкая проезжая дорожка, ведущая вдоль дома, словно толстенным бревном была перегорожена здоровенной фурой с бычьим глазом на шнурованном брезенте. Прямо на крыше фуры, чтобы занимать меньше места, стоял красный «Матиз» с торчащими стволами зенитного пулемёта.

– Отряд ОМР при ММЦ имени Лиха Одноглазого! И Любора тут! – прошептала Ева.

– Угум. Надо же! Восстановили магшинку, а то ведь её хорошо так долбанули в последний раз! – хмыкнул стожар.

Фуру охраняли два суровых, квадратных очертаний типа, в которых Ева узнала Бранибора и Бранимира. Оба были в антимагах и оба вооружены короткими четырёхствольниками, стрелявшими ядрёными запуками. Малютка Груня заинтересовался, отвлёкся от смартфона и принялся бегать туда-сюда, напрашиваясь на запук. И почти напросился, но стожар отважно схватил малютку Груню и перекинул его через плечо, как мешок с картошкой. Груня кривлялся на плече и показывал Бранибору язык, который у него, как у улитки, был с зубами.