Ледяная вода обрушилась на него и сшибла с колонны. Горя желанием довершить начатое, я, как сомнамбула, прошла по столбам и остановилась прямо над упавшим. Вайи скорчился на земле, цепляясь руками за колонны. Я подняла руки и превратила ледяную пустоту, поселившуюся у меня внутри, в смертельное оружие. Я даже не сразу заметила, что вода, хлещущая у меня из пальцев, застывает на воздухе ледяным дождем. Морозный воздух заклубился вокруг меня, но этого мне тоже показалось мало, и одним движением пальцев я превратила ледяной дождь в острые, как кинжалы, сосульки.

Шала бросился в бой, но на этот раз вся его мощь оказалась бессильна. Когда языки пламени подступили ко мне, я разметала их студеным ветром. Убедившись, что Вайи больше не шевелится, я вскинула руки, повернулась к Шале и закричала:

– Ты не отнимешь у меня Рена! Если для того, чтобы остановить тебя, мне придется перевернуть все твое царство и уничтожить всея и всех, кто окажется у меня на пути, – я это сделаю!

На какую-то долю секунды мне стало жаль губить огненные деревья, но боль от утраты Рена выжгла меня дотла, не оставив места для чувства вины и колебаний. Честно говоря, в тот момент я не знала, хватит ли у меня сил привести свою угрозу в действие, но мне казалось, что я смогу это сделать. Можете считать, что в эти секунды я перешла на темную сторону Силы, ибо мною руководили только боль, гнев и жажда мести. И мне было плевать на все на свете.

Шала взглянул вниз, увидел изувеченное тело своего брата и злобно уставился на меня. Потом, пересилив себя, он кивнул и выдавил:

– Мы оставляем вам жизнь. Идите, куда хотите. Битва закончена.

Он присел на корточки, чтобы лучше видеть брата, вытянул руки и отдал Вайи часть своего гаснущего жара.

– Нет, это еще не все, – процедила я, упиваясь победой. – Я требую награды за победу.

Шала тяжело вздохнул и откинулся на пятки, чтобы взглянуть на меня.

– Чего тебе надо?

– Я хочу Огненную вервь.

– Да откуда ты вообще о ней узнала? – воскликнул Шала, потрясенный моей просьбой.

– Не твое дело. Нам нужна Огненная вервь, чтобы выполнить свое задание.

Владыка пламени встал, вскинул руки и медленно опустил их. Колонны слегка закачались и быстро поехали вниз, так что я едва устояла на ногах.

– Вервь дали нам Древние. Нам было сказано, что она покинет наше царство только тогда, когда мы потерпим поражение в бою. Что ж, видно, этот день настал. Забирайте!

Он махнул рукой и спрыгнул вниз, чтобы помочь своему раненому братцу.

– Где нам найти Вервь? – крикнула я, с облегчением ступая на твердую землю.

Шала, не разгибаясь и не поворачиваясь ко мне, ответил:

– Она обвязана вокруг огненного дерева у подножия этой горы. Я могу, конечно, перенести вас туда, но вам придется самим пройти мимо стража, стерегущего Огненную вервь.

– Хорошо.

– И еще… Келси, ты, конечно, потрясающий противник, но я бы посоветовал тебе поскорее убраться в верхний мир, пока мы не оправились и не возжаждали отмщения.

Шала сухо улыбнулся, кивнул мне – и оба Владыки исчезли в вихре пламени.

Я бросилась к Рену и упала на колени рядом с Кишаном.

– Как он?

– Его тело пытается исцелиться, но я не могу достать копье.

Руки у меня так сильно тряслись, что я не сразу смогла дотронуться до содрогающегося живота Рена.

– Его нужно отрезать! Помнишь? Скажи, он сможет оправиться после такой раны?

– Все нужно сделать как можно быстрее и осторожнее, и держи наготове эликсир.

Слезы навернулись мне на глаза при мысли о том, какую боль сейчас испытывает Рен. Кишан побежал подбирать разбросанное оружие, чтобы найти то, которым будет легче всего перерубить древко копья. Оставшись одна, я положила голову Рена себе на колени, стала гладить по волосам. Слеза упала с моей щеки ему на лоб.

– Пожалуйста, не умирай, – прошептала я.

Он застонал, пошевелился.

– Ш-шшш. Не шевелись.

Я попросила Ожерелье сделать мне чашку воды, поднесла ее к губам Рена. Он сделал глоток, и кровь снова хлынула у него из груди.

– Все хорошо. Да-да, все будет хорошо, – запричитала я, прекрасно понимая, что пытаюсь успокоить больше себя, чем его. Я дотронулась губами до лба Рена. – Мне нужно так много сказать тебе! Прошу тебя, не оставляй меня, пожалуйста…

Он пробормотал что-то неразборчивое. Я ничего не поняла, тогда Рен прошептал снова:

– Асамбхава…

Перевод пришел сам собой: невозможно…

Я рассмеялась сквозь слезы, всхлипнула и прошептала:

– Вот и правильно. Потому что я планирую еще чуть-чуть понадоедать тебе.

Кишан вернулся с обоими мечами и трезубцем. Сложив золотые лезвия вместе, он повернул рукоять и превратил мечи в острый кинжал. Присев перед Реном, он посмотрел на меня и сказал:

– Это будет непросто. Шипы вошли ему в сердце и в легкие.

– Локеш раньше уже пронзал ему сердце и выкачивал всю кровь, – напомнила я, – но он все равно не умер!

– Я никогда еще не видел такого тяжелого ранения, – честно признался Кишан. – Не знаю, сколько займет исцеление. Хорошо, как только я вытащу копье, сразу дай ему эликсир.

Я кивнула и заставила себя не зажмуриться, когда Кишан поднес нож к груди Рена. Быстро, не дрогнувшей рукой, он вонзил лезвие. Тут я все-таки не выдержала и закрыла глаза. Я продолжала гладить Рена по волосам и всем своим существом почувствовала, как он забился в судорогах от боли и выгнулся дугой, когда Кишан вытащил копье.

Я тут же бросилась поить Рена эликсиром, но из-за разрыва легких он не мог глотать и только метался, хрипло втягивая в себя воздух. Кишан обеими руками обхватил голову брата и удержал на месте, пока я капала ему в рот эликсир. Я не могла отвести глаз от ужасной развороченной ямы в груди Рена. Рыдая в голос, я попросила Шарф закрыть рану полотном.

«Разве можно выжить с такой раной?»

Рен перестал метаться и застыл, как мертвый. Слезы снова полились у меня по щекам.

– Кишан… он…

Я не смогла закончить свой вопрос. Не могла спросить, жив он еще или нет.

Кишан склонился над братом, прислушался.

– Он не дышит, и сердце тоже не бьется.

– Нет! Нет.

Обливаясь слезами, я принялась раскачиваться из стороны в сторону, не выпуская из рук голову Рена.

– Пожалуйста, вернись ко мне, Рен! Прошу тебя, ради меня, вернись.

Я твердила это снова и снова, как заклинание, пока Кишан не прошептал:

– Ш-шш, Келси. Тихо!