Айрин делает паузу, которую я не заполняю. Мой мозг до сих пор занят обрабатыванием этой информации.

– На похоронах Кьер действовал как робот. Джея и Зои хоронили в один день. Кьер помогал нести гроб Джея, а пару часов спустя стоял у могилы Зои, далеко от остальных скорбящих, совсем один. Вскоре после этого он начал скакать по кроватям разных женщин, по-другому и не выразишься. И поссорился с Райаном. Я считала, что и то и другое со временем вернется в привычную колею, но этого не случилось. И на данный момент мне слабо верится, что однажды что-то все-таки изменится. Я имею в виду… взгляни на него. Как бы Кьер себя ни преподносил, настоящего Кьера никто никогда не увидит. Того Кьера, каким он был когда-то. И тот парень был куда больше чем просто очаровательным, милым и добрым. Сегодня это всего-навсего фасад, а за ним ты наткнешься на неприступную стену. Сюзанне этого хватило, когда произошел случай с Эмбер.

У меня путаются мысли. До этой секунды Кьер был для меня обыкновенным мужчиной, который никогда не проявлял интереса к тому, чтобы серьезно с кем-то сблизиться. Просто мужчиной, который из-за своей внешности никогда не испытывал трудностей с тем, чтобы постоянно затаскивать в постель симпатичных женщин… и с радостью это делал. Привлекательный, самоуверенный, обходительный и непосредственный мужчина. Но сейчас эта картинка разбилась. Вдребезги, как и сам Кьер.

– Ты понимаешь, что это значит, Лив? Дело не в том, что Кьеру не хочется ничего серьезного. Он просто больше на это не способен. Причем во всех отношениях. Больше никакой дружбы, никакой постоянной работы, вообще ничего. Когда умерли его родители, оставался Джей, который его поддерживал. Но когда погиб Джей… а вместе с ним Зои…

– Айрин… я… можно мы договорим завтра? Сначала мне нужно все это переварить.

– Конечно. Звони мне в любое время, хорошо? Извини, наверное, Сюзанна была права. Мне следовало рассказать тебе об этом раньше. Просто я не люблю говорить о прошлом Кьера без его ведома.

– Все в порядке, – уверяю я. – Я тоже ничего не скажу. Я свяжусь с тобой завтра, ладно?

Попрощавшись с ней, аккуратно кладу мобильный рядом с собой. Чувствую себя очень странно. Как в двухмерном пространстве. Как героиня романа, которая внезапно сталкивается со знаниями, которые не в силах понять. Лишь в этот момент мне становится ясно, как велика во мне была надежда, что Кьер изменится ради меня. Та же самая надежда, которую, по-видимому, питали все другие девушки до меня. Но Кьер… своего рода оставшийся в живых. Зомби. Этот великолепный парень, который с помощью всего пары слов умеет передать какие-то вещи в правильной перспективе, который понимает гораздо больше, чем кто-то готов выразить, который закрывает глаза, когда целует меня… сломан внутри.

Мне в голову приходит Макс Ведекинд. Еще один сломанный человек с сотнями писем на вершине маяка, а в письмах – сотни тысяч невысказанных слов.

Потребность что-то делать выгоняет меня из постели, я натягиваю толстые носки, лежащие на белом ковре, и поднимаюсь на кухню, взбираюсь по лестнице до откидного люка и с силой дергаю на себя железное кольцо. Дверца распахивается, и я пялюсь в темноту. Здесь не так темно, как в подвале, сквозь гигантские окна льется мерцающий лунный свет, однако этого достаточно, чтобы у меня участилось дыхание. Тут должен быть выключатель, но без фонарика я и шагу не могу ступить.

Держа под контролем свой страх, слезаю обратно по металлическим ступеням и бегу в спальню за фонариком.

Предпринимаю второй рывок – просовываю голову в люк и включенным фонарем обшариваю деревянные панели в поисках рычажка. Яркий луч находит его практически моментально, и в следующую секунду я бросаюсь вперед так быстро, как только могу, вылезаю из люка во тьму и становлюсь на четвереньки, вскакиваю и резко ударяю по выключателю, пока в сознании у меня начинает расползаться белый шум.

На стенах загораются две неоновые лампы. Рука у меня трясется, смахивая волосы со взмокшего лба. Затем я наугад выуживаю пачку писем из одного смотрового окошка и вскрываю первый конверт.

Моя драгоценная.

Сегодня я долго сидел среди скал и смотрел, как всходит луна. Мы с тобой часто так делали, помнишь? В этот раз тебя не было рядом. А если бы была, я бы, конечно же, сказал тебе, как сильно я тебя люблю.

Второе письмо.

Я и не знал, что можно так долго плакать, я даже не знал, что вообще способен плакать.

Следующее.

Без тебя я больше никогда не выйду в море. Больше никогда не ступлю на палубу этой лодки. Я продам ее, даже зная, что ты ее любила, ведь она слишком сильно напоминает мне о тебе. Я ищу в ней тебя.

Еще одно.

Прежде, когда ты еще была со мной… почему я не наслаждался каждой минутой? Почему никогда не говорил тебе, что в тебе заключается вся моя жизнь? Почему ты ушла?

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я подняла голову. Мне холодно, вокруг меня разложены письма, которые я открывала и в какой-то момент просто перестала убирать обратно в конверты. Лишь сейчас я замечаю, что лицо у меня мокрое от слез, и обеими руками тру щеки, после чего поднимаюсь и вновь возвращаюсь на кухню.

Бумага. Ручка.

На ум не приходит подходящего обращения, поэтому я просто обхожусь без него.

Я уверена, она это знала.

Я уверена, она чувствовала Вашу любовь.

Ее голос звучит в каждом предложении, в каждом слове. Думаю, невозможно любить так, чтобы любовь не сияла во всех поступках и взглядах. Ее мельчайшие следы разбросаны во времени; книга, о которой знаешь, что она понравится другому человеку, объятие в тот самый момент, когда оно необходимо другому, рука в руке, прикосновения, поцелуи…

Разве Ваша жизнь не была наполнена этим?

Я не знаю, что тогда произошло. Что-то страшное, чего не должно было произойти. Но она чувствовала, что любима. Она была любима и, я уверена, она любила… И не это ли маленькое счастье – оглядываться на время, проведенное вместе с человеком, с которым Вас связывала такая любовь?

Ненадолго останавливаюсь, не перечитывая того, что только что написала, так как боюсь, что собственные слова покажутся мне слишком жалкими, слишком блеклыми, слишком патетическими. Потом снова опускаю ручку на бумагу.

Извините, что прочла некоторые из Ваших писем.

Пожалуйста, простите меня.

Я видела конверты в одном из ящичков секретера. Спускаюсь в гостиную, а через минуту иду по лестнице назад с двумя конвертами. На одном пишу адрес Ведекинда. В другой отправляются исписанные простыни для моего дедушки, которые до сих пор так и лежали у меня на тумбочке возле кровати.

Коротко обдумываю, не написать ли третье письмо Кьеру, но нет. Мы поговорим.

✦ ✦ ✦