Оба факта произвели, признаюсь, обескураживающее впечатление на автора, так как не укладывались в рамки сложившихся образов. Вследствие природной мнительности ему показалось, что в решающий момент Z. успел подумать о Смоктуновском как о возможном сопернике, а Стриж, напротив, не убоялся оказаться за спиной гениального Кеши…

Понятно, что все голосующие против возвращения Смоктуновского считали себя патриотами и уверяли совесть, что действуют в интересах театра. Но, как заметил Блок по поводу сцены с Юрьевым, «„благородство“ и „ревность о доме“ во всех таких случаях внушают… неполное доверие»…

Отметим также, что этим коллегиальным решением Товстоногов ведущих артистов мудро «повязал» и частично дисциплинировал…

И вот теперь, посреди экзотической островной страны, не глядя на поучительные примеры из истории родного театра, Стржельчик, как в свое время Юрьев и Смоктуновский, изнывал от недооценки своего исторического значения. Более того, он тихо бунтовал, строя ненадежную логическую схему, по которой именно в Малом театре его дарование и заслуги будут наконец оценены поделом и во всем масштабе…

— Надо решаться, — говорил он, — надо ехать…

Играя в поддавки, Р. задавал требуемый от него вопрос «почему», и Владик начинал перечислять причины. Во-первых, Люлечка по рождению москвичка, а на «Мосфильме» работает оператором ее родной брат. Во-вторых, дорогу в Малый проторил Кеша и получил для дебюта заглавную роль «Царя Федора Иоанновича». В-третьих, с худруком Малого Юрой Соломиным у Владика прекрасные отношения со времен популярного сериала «Адъютант его превосходительства», где Соломин сыграл «адъютанта», а Стржельчик — «его превосходительство». И в Малом могут взять да и поставить «Маскарад» Лермонтова, а Владик получит Арбенина, то есть ту роль, о которой он мечтал и которую играл сам Юрьев…

Р. же, как бывало и в прежних гастролях, например в Буэнос-Айресе или Риге, приводил контраргументы, говоря, что это не выход, так как настоящего спокойствия не даст, а дарования и заслуг не повысит…

— Ты вспомни, — говорил Р., — как бежали из Александринки Черкасов и Толубеев. Хотели уйти от Игоря Горбачева, а ушли из любимого театра!.. Ведь это им жизнь укоротило. А БДТ — твой дом. И Товстоногов пришел работать к тебе, а не ты к нему… И он тебя любит как свое создание… И считает, что твоя биография с него только и началась. Он же ни о ком персонально не печется, а печется только о театре…

— Кроме Жени и Киры, — ревниво перебил Стриж, имея в виду Евгения Лебедева и Кирилла Лаврова.

— А ты спроси их, и оба тебе пожалуются… Назови хоть одного артиста, довольного своим положением!.. То-то… Помнишь своего Чаадаева?..

То, что Стриж никуда не уйдет, было ясно с самого начала.

Случай с Чаадаевым достоин внимания хотя бы потому, что телеспектакль «Смерть Вазир-Мухтара» так и не был показан широкой советской общественности. В двухчастной инсценировке тыняновского романа участвовал звездный состав: Пушкина играл Юрский, Булгарина — Трофимов, Паскевича — Лебедев, Ермолова — Корн, Алаяр-хана — Копелян, Николая I — Медведев, Бурцева — Басилашвили, Аделунга — Гай, Родофиникина — Рыжухин, Нессельроде — Татосов, Ленхен Булгарину — Наталья Тенякова… А как играли ссыльных декабристов Заблудовский и Караваев! А Сашку Грибова — Володя Козлов… И Кузнецов, и Карнович-Валуа, и Галя Микрюкова. Практически вся труппа БДТ конца шестидесятых во всей своей силе и сиянии должна была появиться на малом экране. Но когда телефильм был смонтирован, переписан на одну пленку и, принятый худсоветом, заблаговременно объявлен в эфир, произошло нечто непредвиденное. Оказалось, что Министерство иностранных или, по Тынянову, престранных дел в тот же день осуществляло визит Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Подгорного Н.В. в ту же самую Персию…

И наши, и тегеранские дипломаты по причине занятости вряд ли в эти дни смотрели бы телевизор, но один из московских редакторов уловил странное сближение и решил посоветоваться с редактором на ступеньку выше чином. Мол, как вы думаете, Имя Отчество, удобно ли в дни государственного визита в город Тегеран напоминать принимающей стороне о том, что сто с лишним лет назад бунтующая местная чернь разорвала на куски полномочного российского посланника?.. Хотя товарищ Подгорный Н.В. никогда не совершил бы такой глупости, как покойный Грибоедов А.С., и не стал бы с оружием в руках защищать в ограде посольства каких-то армянских беженок, самовольно покинувших шахский гарем. Вышестоящий редактор впал в задумчивость и, не беря на себя смелого решения, позвонил следующему, несколько выше него самого. А следующий, ни минуты не размышляя, стал накручивать телефон к товарищу Кузакову К.С. Кузаков, в свою очередь, поднял прямую трубку, ища товарища Мамедова, зампреда Комитета, а уж тот отменил передачу решительно и навсегда…

Далее никак не сдвинуться, не сказавши хотя бы полслова о Константине Степановиче Кузакове, с которым Р. имел честь познакомиться лично. К заведующему литературно-драматическим телевещанием всей страны он пришел по поводу того же фильма: нельзя ли, мол, вернуться к данному названию; заплатить артистам постановочные и дать фильму в эфир. И заведующий был к собеседнику благосклонен, разрешив устроить в Москве закрытый просмотр по утвержденному заранее списку…

Этому визиту предшествовало письмо Ленинградского отделения ВТО, подписанное Ю.В. Толубеевым и Г.А. Товстоноговым, за № 321 от 28 октября 1970 года на имя зампреда Комитета тов. Мамедова Э.Н. с просьбой о закрытом показе телефильма в Ленинграде, на секции драматических театров. Секции было интересно, как БДТ был сыгран «Вазир-Мухтар». Подписанты гарантировали т. Мамедову «полную сохранность пленок и возврат их через 3 дня (считая провоз из Москвы и обратно)». Однако Энвер Назимович вывел на письме резолюцию о «существующем порядке и очень оправданном, согласно которому до эфира просмотры не допускаются». О передаче же в эфир речь и не шла. И хотя из вежливости т. Мамедов добавлял «к сожалению», его собственноручный текст сожаление начисто исключал…

Встреча же с т. Кузаковым заслуживает нашего внимания не только в связи с судьбой телефильма. В те годы по Москве ходила изустная легенда о том, что он — не кто иной, как побочный сын Сталина. Мол, еще до побега из ссылки Сталин свел в Туруханском крае очное знакомство с будущей матушкой Константина Степановича. Поэтому, используя методику фамусовского исчисления и прогноза — «она не родила; но, по расчету, по моему, должна родить», — знатоки и исследователи биографии вождя нашли сроки этого знакомства удачно совпадающими и даже благоприятными для появления на свет туруханского отпрыска.

И артист Р., имевший к телеспектаклю непосредственное отношение как сорежиссер и исполнитель роли Грибоедова, на протяжении разговора не раз отвлекался от разрешительной темы. Он пытался понять загадку природы, вчитываясь в характерные особенности фаса и профиля невысокого, седоватого чиновника с тихим голосом, смуглым лицом, темными бровями и закругленным, ей-ей, похожим на сталинский, носом. Временами впечатлительному Р. даже казалось, что в тихий останкинский кабинет влетает крылатая тень великого стервятника…