Граф слегка кивнул, принимая похвалу, и придержал баронессу за локоть.

По пугающе высокому мосту они перешли через глубокий ров. Под хмурым небом талая вода внизу напоминала тусклую кольчугу. Толпа поредела. Перед Сабиной и ее спутником предстал великолепный донжон Кудрэ, построенный Филиппом. Невысокая башня — всего четырнадцать туазов — стояла на самой высокой точке скалы и потому доминировала над окрестностями.

— Поднимемся наверх? Вы не боитесь высоты? — Казалось, де Дрё позабыл о том, что они сказали друг другу две недели назад на прощанье, и как ни в чем не бывало снова начал ухаживать за баронессой.

— С вами, мессир, я ничего не боюсь. — Сабина вновь не смогла устоять перед его обаянием.

— Я польщен, — негромко рассмеялся Робер и повел ее за собой по узкой винтовой лестнице.

На третьем этаже Сабина приникла к бойнице-окну и ахнула. Внизу раскинулась живописная долина реки Вьенны. Даже зимой этот вид завораживал.

Налюбовавшись пейзажем, баронесса резко повернулась и неожиданно уткнулась графу в грудь. Он ожидал этого и тут же обнял ее за плечи.

— Сабина, я хотел вам сказать… — осипшим голосом начал де Дрё.

— Робер, не надо, мы ведь все обсудили. Не терзай ни меня, ни себя!

Как быстро они оказались на грани дозволенного! Сабина освободилась от объятий и устремилась к лестнице.

— Да подождите вы! — Робер поймал баронессу за рукав и, слегка прижав ее к стене, вынул из кожаного кошеля, висевшего на поясе, крупный перстень с огромным рубином. — Примите это от меня в подарок.

— Мессир, я не могу взять этот перстень, — растерялась Сабина.

Кольцо… объяснение… помолвка… Перед ней замаячил круговорот символов, накладывающий определенные обязательства.

— Не обижайте меня, я ведь от чистого сердца! — умолял Сабину граф. — Этот подарок ни к чему вас не обязывает, он станет лишь материальным напоминанием о недавнем приключении. Вы же сами обещали хранить его в памяти.

Сабина, зажатая у стены между его крепкими руками, до боли ущипнула себя за ногу, чтобы выстоять перед бушующим океаном любви в его глазах. И, дабы не продлевать страшную муку, позволила графу надеть перстень ей на палец. Казалось, украшавший его рубин пылал страстью, как и сердце дарившего его мужчины.

— Спасибо, Робер!.. Нам пора, — выдохнула баронесса и обреченно шагнула к лестнице.

Сердце, загнанное в клетку морали, казалось, жалобно заскулило.

Вечером того же дня королева пригласила Сабину к себе в спальню и, не позволив присесть в положенном реверансе, крепко обняла. После встречи с Робером Сабина чувствовала себя обессиленной и, казалось, была уже не способна к новым эмоциям, но Бланка все же удивила ее несвойственным королеве сентиментальным жестом.

— Дорогая Сабина, вы наверняка не осознаёте в полной мере, сколь великую услугу оказали мне и моему сыну! Теперь я убеждена: войны в моем королевстве не будет!

— Но есть еще Пьер Бретонский и Гуго де Ла Марш…

— Без Тибо они слабы! Вот увидите, Генрих Английский, узнав, что граф Шампани вышел из игры, сразу же заключит с нами договор о перемирии. Впрочем, довольно о политике! — Бланка подошла к столику, стоявшему возле узкого окна, и вынула из резной шкатулки золотой аграф с изумрудами. — Я заказала его специально для вас, взяв за образец брошь, подаренную мне Тибо и служившую своеобразным паролем во время переговоров с ним. Только здесь не сапфиры, а изумруды, — под цвет ваших обворожительных глаз. Примите это в награду за блестяще выполненное поручение.

Сабина была потрясена и самим подарком, и задушевным тоном, которым произнесла все это королева, вручая ей аграф. А главное, тем, что эта драгоценность была изготовлена именно для нее, а не перекочевала ненужной безделушкой из одной шкатулки в другую. Баронесса замерла от восторга. Затянувшееся молчание стало неприличным.

— Вам не понравился мой подарок? — обеспокоенно спросила Бланка.

— Нет, что вы, ваше величество! Я настолько польщена, что забыла о вежливости, — призналась Сабина, улыбаясь сквозь слезы и не отрывая взгляда от дорогого подарка, лежащего на ее раскрытой ладони. — Этот аграф прекрасен. Я никогда с ним не расстанусь.

Она хотела поцеловать королеве руку, но растроганная Бланка вновь привлекла ее к себе.

***

Ничего не подозревающий герцог Бретонский гостил недалеко от Беллака, в замке у графа де Ла Марша. Вернувшись вечером с удачной охоты и сытно попировав добытыми трофеями, Пьер и Гуго перешли в кабинет. Они устроились на тигровой шкуре возле жарко пылающего очага и, потягивая кипрское вино, стали вспоминать недавнюю охоту. Гуго заблаговременно отправил Изабель в родной Ангулем, и теперь ничто не омрачало их задушевного общения. До тех пор, пока мажордом не известил хозяина и его гостя о прибытии королевского гонца. А они среди ночи хороших новостей не приносят.

— Неужели их величества решились на переговоры с нами? — оптимистично предположил Гуго де Лузиньян, но, прочитав послание, заметно сник. — Граф Шампани присягнул Луи и регентше. Нам велено в ближайшее время явиться на королевский суд.

— Предатель! — Рослый Пьер вскочил на ноги и, словно медведь, загнанный в клетку, забегал по комнате, грязно ругая Тибо и всю его родню.

— Не понимаю почему? — прорычал взбешенный де Лузиньян и разорвал в клочья королевский пергамент. — Не прошло и месяца, как мы в Труа обсудили детали мятежа.

— Я тоже ничего не понимаю. — Пьер споткнулся о кресло и резко остановился. Реакция Гуго, обычно такого сдержанного, удивила его. Впрочем, подобная новость взбесила бы даже истукана: измена Тибо превратила их планы в прах. — С кем он успел побеседовать? Кто его переубедил?

— Переубедил, говоришь? — Граф уже успокоился и прибегнул к любимому оружию — логике. — Через пару дней после нашей встречи в замке Тибо появилась необычная женщина. Мне докладывали, что они долго беседовали с глазу на глаз. И после этого мы не получили от графа Шампани ни одного послания. Я не придал этому значения: непогода, да и все уже оговорено. Зачем марать пергамент? А молчание оказалось неслучайным.

— Что это за женщина?

— Мне сказали, роскошно одетая красавица. Я и подумал: амурные дела. Тем более что жену[67] и дочь Тибо еще осенью отправил в Провен.

— А известны какие-нибудь особые приметы?

— Не уверен. Хотя… У нее огромные ярко-зеленые глаза. — Гуго задумался, припоминая подробности. — Я вспомнил главное! Она прибыла в город в одежде простолюдинки, но в сопровождении опытного воина.

— Переодетая простолюдинка, опытные воины… — При необходимости мозги Пьера работали не хуже, чем мышцы, опровергая сложившиеся о нем стереотипы. — Нам же при возвращении из Труа рассказывали, что кто-то изрубил на куски тамошних грабителей… Подобный удар, раскалывающий человека пополам, словно орех, коронный у Гастебле. Да и зеленые глаза этой дамы… Мой брат отлучался из Шинона?