Доктор Карцев все-таки уговорил меня отпраздновать день рождения. В кругу, так сказать, ближайших друзей и соратников. До сих пор не пойму, как ему это удалось.

Я был уверен, что впервые за много лет отмечать день рождения – не очень хорошая идея. Скажем прямо, совсем дурная. С чего бы вдруг? Я ведь не собирался становиться близким другом ни другим заключенным, ни доктору Карцеву и уж точно ни охраннику. Некоторое послабление режима нашего содержания ровным счетом ничего не значило. Через месяц, через полгода, через год на место доктора Карцева придет другой врач и снова начнет завинчивать гайки. Так что к хорошему лучше не привыкать.

Хорошо, допустим, я в этом дурдоме самый здравомыслящий. Но почему нужно справлять именно мой день рождения? Почему не чей-то еще? Николая Несторовича, скажем? Или Ольги Николаевны? Что с того, что у них дни рождения не скоро? Можно подумать, кто-то из них помнит, когда он родился. Назначаем любой удобный день и празднуем!

Но доктор Карцев очень старался переубедить меня. И у него в руках все время были какие-то предметы, отвлекающие мое внимание. Дымные палочки, золотистые монеты с дырками по центру, блестящий металлический шарик, маленькое зеркальце, авторучка, похожая на гвоздь. Почему-то, когда он начинал вертеть эти предметы в руках, мои мысли, будто тараканы, разбегались в разные стороны. Мне трудно было сосредоточиться на чем-то одном. Мне без всякой причины становилось ужасно грустно и жалко себя. Настолько, что слезы на глаза наворачивались. Самые настоящие, стать их, слезы!..

И в какой-то момент я сдался.

Нет, не сдался, а смирился. Так будет правильнее сказать.

Ну ладно, если ему так хочется устроить день рождения – пускай устраивает. В конце концов, от меня ведь вообще ничего не требуется, кроме этого согласия. Я всегда могу сделать вид, будто это не мой день рождения. Будто я сам здесь случайно. По глупому стечению обстоятельств.

Собственно, так оно и есть.

Откуда мы? Что мы здесь делаем? И что нас ждет?

Никто не знает ответы на эти вопросы. Может быть, даже доктор Карцев тоже ничего не знает. Только делает вид, что он умнее нас. А на самом деле он тоже понятия не имеет, из-за чего, по какой причине, ну или хотя бы чего ради держат в камерах Пал Палыча или Сил Силыча?

Мне иногда думается, что если бы мне вдруг объяснили, чего ради я здесь нахожусь, мне сразу же сделалось бы легче. Даже если бы ответ мне совсем не понравился. А так я не могу даже сказать, что теряюсь в догадках. Потому что у меня нет никаких догадок. Мне не от чего оттолкнуться в поисках истины.

Впрочем, вернемся к нашему дурацкому празднику.

Утром в день моего рождения доктор Карцев пригласил меня к себе в кабинет. Впрочем, это только так говорится, что пригласил. На самом деле замок в двери моей камеры, как обычно, отомкнул громыхающим ключом охранник. Сегодня это был Сопливый. Широко распахнув дверь, он сделал шаг назад и скомандовал:

– На выход.

После чего сопроводил или, говоря иначе отконвоировал, меня в кабинет главного врача.

Доктор Карцев крутил в руках плоскую серебряную зажигалку.

– Мы устроим праздник во время общего ужина, – сказал он.

– Почему не вовремя обеда? – поинтересовался я.

Даже не из любопытства, а просто так. В принципе, мне было все равно.

– Так принято, – доктор Карцев повернул зажатую в пальцах зажигалку так, что свет настольной лампы отразился от ее блестящей поверхности и на мгновение почти ослепил меня. – Вы ведь не возражаете, – это был не вопрос, а утверждение.

– Мне все равно. – Я вдруг почувствовал, что меня начало клонить в сон. С чего бы вдруг? Я сегодня хорошо выспался. Бессонница, периодически мучившая меня на протяжении последних десяти, а, может, и двенадцати лет, ненадолго отступила. Чтобы очнуться, я ущипнул себя за кончик носа. – Нет, правда, доктор, мне абсолютно без разницы, что вы там затеваете. Вы уж извините.

– Все нормально. – Доктор Карцев вскинул руку. Снова блеснула зажатая в руке зажигалка. – Мы это делаем для всех.

– Ну точно, – я уронил голову на грудь. Мне хотелось закрыть глаза и отключиться.

Доктор Карцев сам не ведал, что творил. Нет, правда. Он никак не мог взять в толк, что из его затеи ничего хорошего не получится. Альтеры, проведшие большую часть своей жизни в пансионате, утратили навыки социального общения. Нам они были ни к чему. Мы понятия не имеем, как следует праздновать дни рождения. А потому можем превратить это мероприятие черт знает во что. Но мне все равно не хотелось обижать доктора. Он все же был самым нормальным из всех главврачей, которых мне довелось повидать.

– Тебе надо будет произнести речь, – сказал доктор.

Я мотнул головой.

– Не дождетесь.

– Короткую.

– Ни слова.

– Почему?

– Мне нечего сказать.

– Можно просто поблагодарить всех за то, что они пришли.

– А куда бы они делись?

– Это всего лишь вежливость.

– Никто этой вежливости не поймет.

– Хорошо, тогда вступительное слово произнесу я.

– И что дальше?

– Дальше – поздравления, подарки и праздничный ужин.

Я только головой молча мотнул.

Ну хорошо, допустим, доктор Карцев может преподнести мне какой-то подарок. Книгу или блокнот для записей. Нам недавно разрешили писать. И я с удивлением обнаружил, что не разучился этого делать. Вот только буквы у меня получались большие и неровные, как у школьника из младших классов. Каковым я, собственно, и остался на всю жизнь. Ну а что подарят мне остальные? У них ведь нет ничего. Или доктор Карцев позаботится о том, чтобы и их снабдить подарками? А может быть, он и охранников обязал что-нибудь непременно мне подарить? Ха! Это, пожалуй, будет забавно.

Я потер пальцами слипающиеся глаза.

– Я страшно хочу спать… Не пойму, с чего вдруг…

– Хорошо, отправляйся к себе в палату и отдохни до обеда. Я освобождаю тебя сегодня от физических упражнений.

Ну надо же! В самом деле, праздник!

За все мое время пребывания в пансионате не было и дня, чтобы меня не заставляли бегать по дорожке или крутить педали велотренажера.

Когда я возвращался в камеру, охранник у меня за спиной, негромко произнес:

– Говорят, у тебя сегодня день рождения.

– Говорят, – не оборачиваясь, кивнул я. – Только сам я не уверен.

Охранник шмыгнул носом.

– А ты умнее, чем кажешься.

Что он хотел этим сказать? Я так хотел спать, что у меня не было сил подумать над его словами. Хотя, конечно, они могли и вовсе ничего не значить. Охранники – странные люди. Я бы даже сказал, особый подвид людей. Мы вроде бы говорим с ними на одном языке, но при этом с трудом понимаем друг друга. Потому что одни и те же слова имеют для нас разное смысловое наполнение. За исключением самых простых и прямолинейных: стой, иди, садись, беги…