Никого из медперсонала в обеденной комнате не было. Должно быть, доктор Карцев отпустил их всех сегодня пораньше. Если бы и они явились на мой день рождения, в комнате было бы не протолкнуться. Хотя, лично меня больше порадовало бы присутствие медсестер, что берут у нас кровь на анализ, нежели скалящихся охранников. Но доктор Карцев рассудил иначе. И по-своему он был прав. День рождения в пансионате отмечали впервые – неизвестно, чем это могло закончиться.

Сам доктор Карцев стоял под надписью «ПОЗДРАВЛЯЕМ?». В руках он держал большой, высокий торт, облитый шоколадной глазурью, с белыми сахарными узорами по бокам и пятью пышными кремовыми розами наверху – две красные, две желтые и одна белая. Между розами были вставлены свечки. Врач улыбался так, что казалось, будто углы его губ зацепили крючками и растянули в стороны. Он старательно делал вид, что страшно доволен тем, что происходит в столовой.

Глядя на него, я выдавил ответную улыбку. Надеюсь, что не столь же чудовищную.

Виктор снова попытался встать на ноги и был вновь усажен охранником.

– Поздравляем с днем рождения! – заорал он как оглашенный. – Желаем счастья, здоровья и…

Тут Виктор запнулся.

– Долгих лет… – подсказал доктор Карцев.

– И долгих лет жизни! – радостно проорал Виктор. – Мы рады, что в нашем дружном коллективе… – Виктор снова забыл речь, написанную для него не иначе как самим доктором Карцевым. А кем же еще? Но на этот раз он справился сам. – …Есть такой замечательный человек, как… как…

Лицо Виктора сморщилось, как гнилое яблоко (это я в книге прочитал такое сравнение, а память у меня, в отличие от Виктора, в порядке), и он в отчаянии застучал кулаком по столу. Так, что даже Пал Палыч и Сил Силыч прекратили свою игру. И Ксения, как кукла, повернула голову на тонкой шее, чтобы увидеть, что там случилось.

– Ладно, хорош, – охранник с клоунским носом хлопнул Виктора по плечу. – Он все уже понял.

На лице доктора Карцева появилось недовольное выражение, но он промолчал.

Все вокруг выглядели невероятно глупо. Однако дураком чувствовал себя только я один. Остальные либо не понимали, что происходит, либо делали вид, что все в порядке, либо, как кое-кто из охранников, веселились от души, глядя на нашу расчудесную компанию. Наверное, я должен был что-то сделать. Но я понятия не имел, что полагается делать виновнику торжества. По всей видимости, мне следовало произнести ответную речь. Ну или хотя бы сказать пару слов в знак благодарности. Но никто не собирался меня слушать. Разве что только доктор Карцев. У которого вдруг начало нервно подергиваться веко левого глаза. Как будто он двое суток не спал. И Виктор все еще порывался встать. Но он хотел не слушать, а говорить. Похоже, ему понравилась роль оратора.

Доктор Карцев сделал знак стоявшему слева от него охраннику с резиновой змеей, кстати, очень похожей на настоящую, обмотанной вокруг шеи. Охранник достал из кармана зажигалку, чиркнул ею и начал зажигать воткнутые в торт свечи. Такая была традиция у тех, кто жил за стенами пансионата – втыкать в праздничный торт столько зажженных свечей, сколько лет исполнилось виновнику торжества. А он, то есть я, должен эти свечи задуть. Вот только я позабыл, в чем тут смысл. Хотя, может быть, никакого смысла и нет вовсе. Поиски смысла в чем-то одном приводят лишь к пониманию того, что смысла нет вообще нигде и ни в чем. Мы живем в мире хаоса, который сами и приумножаем. Люди постоянно говорят о порядке и смысле только ради того, чтобы окончательно не утонуть в болоте бессмысленности. Мне кажется, доктор Карцев тоже это понимает. Иначе чего ради он устроил это представление?

– В нашем дружном коллективе!.. – выкрикнул все же Виктор.

Но продолжить он не смог – охранник снова усадил его на место. А Пал Палыч показал ему язык.

Держа торт с горящими свечами на вытянутых руках, доктор Карцев торжественным шагом двинулся мне навстречу.

Ольга Николаевна всплеснула худенькими ручонками, прижала ладони к лицу и заплакала навзрыд. Должно быть, праздничный торт со свечами напомнил ей о чем-то из прошлой жизни, что она давно уже забыла. Но на нее никто не обратил внимания. Только Ксения дернула ее за рукав и прошипела, не разжимая губ:

– Перестань!

Подойдя вплотную ко мне, доктор Карцев остановился. А у меня за спиной в тот же миг нарисовался второй охранник – Болтун. На случай, если я попытаюсь напасть на доктора. Зачем мне это? Я же не полный идиот. Вырваться на свободу у меня нет ни малейшего шанса. А при докторе Карцеве наша жизнь под замком только-только начала налаживаться.

– Загадал желание? – спросил меня доктор.

– Зачем? – не понял я.

– Если задуть разом все свечи, то желание сбудется.

Я удивился.

– Серьезно?

– Так говорят, – очень серьезно ответил доктор Карцев.

Я задумался.

Самым большим моим желанием было оказаться на свободе. Но торт со свечками вряд ли мог мне в этом помочь. Для того чтобы покинуть пансионат, я должен был излечиться от болезни альтера. Но даже доктор Карцев, врач, которому я доверял больше, чем всем остальным врачам, с которыми мне приходилось иметь дело, говорит, что лекарства от моей болезни не существует и нет никакой надежды на то, что оно появится в обозримом будущем. По его словам, для создания такого лекарства требуется серьезный прорыв не только в медицине, но и в ряде других смежных областей. Сказано красиво, но смысла в этих словах никакого. Это ведь все равно, что, ковыряя пальцем в носу и пялясь в потолок, как Николай Несторович, глубокомысленно изречь: «А фиг его знает!»

– Думай быстрее! – согнутым пальцем ткнул меня под лопатку Хрипатый. – А то все свечи сгорят!

– Не мешай ему, – осадил охранника врач.

Так что же мне все-таки загадать?

Что-нибудь такое, что реально может осуществиться.

Может быть, новые тапки? А то у моих задники совсем смялись и пятки трут. Или – еще один блокнот? А что, блокнот всегда пригодится…

Тут мне самому стало смешно. Надо же, к чему сводятся все мои мечты: блокнот или тапки. И я еще затрудняюсь сделать выбор. Может быть, у Хрипатого спросить, что бы он выбрал на моем месте? Он сегодня, вроде бы, в добром расположении духа. Вот, только способен ли тюремщик представить себя на месте заключенного?

Я так и не решил, что меня более прельщает, новые тапки или блокнот. Со стороны входной двери, к которой я стоял спиной, послышались быстрые шаги. Определенно, шел не один человек, а несколько. Кто бы это мог быть? Гости, опоздавшие к началу праздника? Лица у всех присутствующих оставались невозмутимыми. Они будто не слышали то, что отчетливо слышал я. Либо у меня слуховые галлюцинации, либо это заранее подготовленный сюрприз, о котором знают все, кроме меня.

Я повернул голову и бросил взгляд через плечо.

Сначала я увидел широкое лицо стоявшего у меня за спиной Болтуна. По щекам у него были проведены черные полосы, изображающие кошачьи усы. Широкая двустворчатая дверь была все еще закрыта, но шаги тех, кто быстро шел по коридору, уже приблизились к ней.