— Значит, чтобы твой мужчина был счастлив, нужно выучить все позы из «Камасутры» плюс еще несколько, и иметь шестое чувство, которое подскажет, хочет он, чтобы сегодня ты привязала его к кровати шелковыми чулками, или планирует поиграть в изнасилование?

— Что-то в этом роде, — усмехнулся Гарри, подравнивая концы моих волос.

— Боже, да они всегда это получают, разве нет? А как насчет желаний женщины? Или мы должны все время тратить на то, чтобы угадывать их желания, а о себе забыть?

Гарри остановился и взглянул на свое отражение в зеркале.

— Не суди нас так строго. Думаю, женщины часто не понимают, что на самом деле контролируют ситуацию именно они. Конечно, мужчина не откажется, если ему предложат перепихнуться по-быстрому, но ведь должны предложить?

— Что ты хочешь сказать?

— То, что обычно женщина решает, чем закончится дело. Конечно, исторически сложилось так, что мужчину заботит главным образом секс, но ведь для этого ему нужна женщина, которая согласится в нем участвовать! Если только он не древний римлянин — где обычно согласия не спрашивали, а просто насиловали, сколько душе угодно. Дела обстоят гораздо проще, чем вы, девочки, думаете. Когда Бог создал женщину. Он наделил ее коварством, и вы можете использовать его и получить от нас, несчастных, все, что вам нужно, а мы этого даже не поймем. Да, мужчина колотит себя в грудь и стремится заселить весь мир своим потомством, но больше он ни на что не способен, пока какая-нибудь женщина не согласится войти в его пещеру. Ты устанавливаешь правила, Алекс. Ты решаешь, кого осчастливить, а кого послать подальше. Вот так.

— Готово. Fabuloso![21]

Он взмахнул зеркалом вокруг моей головы.

Я ждала почти час стрижки, которая заняла десять минут, стоила шестьдесят фунтов и при этом была совершенно незаметна. Когда я вошла сюда, то выглядела так же.

Может, мой кошелек и полегчал, но и на душе у меня тоже стало легче, а Гарри в любом случае берет меньше, чем психоаналитик.

Благодаря ему, я поняла, что во всех ситуациях выбор был за мной. С Мейсоном, Дэмьеном и Алексом именно я уходила, я делала выбор, а не они… кроме случая с Ларри. Тогда мне просто повезло. Слава богу, он оказался достаточно благородным, чтобы не воспользоваться ситуацией. Но не достаточно для того, чтобы держать язык за зубами.

И еще я поняла, что равенство — это не возможность трахнуть пол-Лондона и при этом не заработать соответствующую репутацию. Это возможность контролировать свою жизнь, выбирать, чего ты хочешь, и потом иметь возможность добиваться этого.

И знаете что? Я наконец поняла, чего я хочу. Во всяком случае, мне так кажется.

Звонок, судя по всему, был международный. Телефон заливался, выводя меня из состояния транса, вызванного созерцанием задницы Джейка, которому я предавалась в течение всего утра. Крепкий, но нежный изгиб рельефного мускула, волнообразно двигавшегося под материей… вы спите… спите…

— Доброе утро! — Голос Джема звучал слишком громко и энергично для одиннадцати тридцати утра среды. — Какие у тебя планы на субботу? — без вступления поинтересовался он.

— Привет, Джем, как дела? — с сарказмом ответила я, неохотно переводя взгляд на куда менее соблазнительные контуры монитора компьютера.

— Отлично, — ответил он, проигнорировав или не заметив сарказм. — Какие у тебя планы на субботу?

— Да как обычно. Пойдем куда-нибудь, я напьюсь, наблюдая, как мои подруги развлекаются, потом потащусь домой, упиваться собственной неполноценностью.

В эту субботу будут подводиться итоги нашего соревнования, и по идее я должна была бы рыскать в поисках оргии, участие в которой позволило бы мне подняться с последнего места турнирной таблицы на первое; но это было так же маловероятно, как то, что я затащу Дэмьена в копировальную комнату и стану упрашивать его надеть светящийся презерватив, чтобы использовать его по назначению.

— А почему ты спрашиваешь?

— Я устраиваю для Эрики прощальную вечеринку, только, ради бога, не говори маме — она захочет прийти, а это не совсем такая вечеринка.

После одиннадцати долгих дней заточения в обществе мамы и членов женского клуба Эрике удалось вырваться и вернуться в Лондон в воскресенье вечером. Она еще не вполне оправилась, но, кажется, ночные кошмары о вязаных салфетках, благотворительных распродажах и отбое в десять постепенно отступают.

— Я и не собиралась, — ответила я Джему. — А что это за вечеринка?

— Бал-маскарад… можно сказать.

— Что значит «можно сказать»? Ты планируешь что-то незаконное?

— Нет, ничего предосудительного. Приводи своих девчонок.

— Обязательно.

— Только сделай их мальчиками.

— Не поняла?

— Это вечеринка с переодеваниями. Ну, знаешь, когда мужчины одеваются женщинами и наоборот.

— А, понятно. — Я задумчиво пожевала кончик шариковой ручки и вернулась взглядом к прежнему предмету, прикидывая, влезла бы я в костюм Джейка, причем желательно вместе с ним. — Тогда мама обязательно должна прийти. В нашем родовом гнезде она всегда расхаживает в мужских брюках.

Эмма явилась поздно утром в субботу, после традиционного пятничного загула. (Нужно ли говорить, что я в нем не участвовала, сделав выбор в пользу очередного вечера с телевизором и шоколадкой, а может, тремя.)

Она никогда не приводит своих пленников домой. Наверное, боится, что я буду совать нос в ее дела. Или просто скрывает свой адрес, чтобы они не пытались ее преследовать. Все они примерно одного типа. Эксцентричные (и это еще мягко сказано). Мне показался странным первый — незабываемый Скидмарк в полиэтилене и с патриотическими волосами, но остальные были не лучше. Череда клонов Тео с длинными спутанными лохмами и в невообразимых одеждах.

Серена, которая уже прибыла, чтобы подготовиться к вечеринке у Джема, подтвердила мои подозрения. Действительно, около полуночи Эмма опять скрылась в неизвестном направлении в компании волосатого чуда. Золушка убегает с бала под бой часов, чтобы поесть тыквенной каши вместе с принцем, превратившимся в лягушку.

Она притащила с собой какие-то мешки с одеждой и вскоре появилась, приняв душ и нарядившись. В рубашке с жабо, длинном сюртуке, обтягивающих штанах и с подведенными бровями она выглядела, как плохая пародия на Джимми Моррисона. Кстати, напоминает Тео. Очень странно, почти одно лицо. Сходство просто пугающее.

— Думаю, сегодня многие подружки не досчитаются кружевных трусиков и утягивающих поясов, — усмехнулась Серена, натягивая грязные черные джинсы.

Странно, почему, когда женщина наряжается мужчиной, белье она надевает свое, а мужчина переодевается полностью? Наверное, веселенькое бельишко нравится всем. Забудьте вашу бабушку в трусах до подмышек. Кому нужен удобный хлопок, если можно надеть что-нибудь шелковое со шнуровкой, кружевами и, желательно, с открытым низом?