связь с участниками Сопротивления капитаном ван ден Бергом, Теллером и Риддерхофом. Последний оказался двойником и работал на абвер за вознаграждение в сумме 2000 флоринов. К этому моменту немцы располагали уже не только отобранными у ван дер Рейдена шифрами СИС, но и шифрами СОЕ, ранее захваченными у агента Зомера. Его запеленговали и 31 августа захватили в Бильдховене около Утрехта с примерно сотней зашифрованных и открытых текстов радиограмм. Зомер отказался работать на немцев, но на фоне компрометации шифров это не имело никакого значения. Унтер-офицер абвера Е. Май раскрыл криптосистему и смог прочесть перехваченные сообщения “Эбенезера” еще до его задержания. Пытавшийся потянуть время Лауэре заявил немцам, что будет сотрудничать с ними, если те смогут прочесть его зашифрованные телеграммы. Тогда германский офицер, улыбаясь, взял в руки шифровку и заметил ему: “Ах, я вижу, крейсер “Принц Ойген” все еще в Шиедаме!”[81] В радиограмме действительно шла речь о пребывании этого корабля в указанном месте, и это сильно деморализовало радиста. После недели допросов 12 (по другим данным, 15) марта он сделал вид, что соглашается на перевербовку и участие в радиоигре. Лауэре рассчитывал использовать сигнал опасности, но хорошо ориентировавшийся в своем деле Гискес спросил его: “И какую же ошибку вы должны сделать?”[82] Не надеясь на удачу, радист назвал ему произвольную схему искажения текста, однако контрразведчик с улыбкой сообщил действительный сигнал. Агентурный номер Лауэрса был 1672, и он должен был в каждой 16-й букве делать ошибку, причем принципиальную, не позволявшую отнести ее на счет помех при передаче. Например, три точки следовало заменять не на две или четыре, а на тире. Случайным образом в двух из трех перехваченных радиограммах “Эбенезера” сигнал опасности пришелся на слово “STOP”.

Тийс Таконис

Несмотря на шок при аресте, Лауэре заметил это совпадение и решил ввести немцев в заблуждение. Вместо замены 16-й буквы он в каждой радиограмме заменял “STOP” на “STEP”, “STip” или “STUP”, причем немцы не распознали уловку и полагали, что так и требуется. Длительное отсутствие “Эбенезера” в эфире встревожило руководство секции “N”, однако после получения радиограммы в Лондоне, как ни странно, полностью успокоились. Более того, когда молодой офицер в центре обратил внимание на наличие в тексте измененного слова “STOP” вместо согласованного изменения 16-й буквы, что по всем канонам означало сигнал опасности, ему приказали не лезть не в свое дело и объяснили, что агент наверняка попросту забыл инструкции. Трудно поверить, но до конца 1943 года в СОЕ вообще, как правило, не обращали внимания на подобные “мелочи”. Кроме того, хотя ван дер Рейден и сумел сохранить в тайне один из сигналов опасности, однако в стремлении остаться в живых он вел долгие беседы со специалистами абвера о принципах организации шифрованной связи СОЕ, в чем против собственной воли оказался им крайне полезным.

Поняв, что по какой-то неизвестной ему причине в Лондоне не обращают внимания на сигналы опасности, Лауэре задался целью вставить в радиограмму английское слово “Схвачен” (“Caught”). Первоначально он собирался использовать стремление СОЕ маскировать свою конспиративную радиосвязь под работу коммерческих станций, для чего операторы вставляли в радиограммы общепринятые сокращения, в частности, сигнал об окончании передачи информации QRU (— —. —. • •—). Это позволяло относительно легко замаскировать под него первую часть сигнала CAU (— — • • — • • —). Существует версия о том, что Лауэре постоянно вставлял в начале сообщения “CAU”, а в его конце “GHT”, но лондонские операторы считали это рутинными мероприятиями, предназначенными для защиты радиограмм от вскрытия противником, и при передаче принятых текстов в дешифровальную секцию попросту выбрасывали лишние, с их точки зрения, сочетания букв. Однако дело обстояло далеко не так просто. Контролеров абвера, СД и полиции (орпо) было абсолютно невозможно ввести в заблуждение столь примитивным способом, и радиограммы “Эбенезера”, как правило, не содержали таких явных знаков неповиновения. Если передача первой части слова “Caught” была относительно безопасной, то со второй его частью — GHT — риск усиливался многократно, и после долгих размышлений Лауэре пришел к выводу о необходимости привязать к “официальному” тексту все слово целиком. Вскоре такая возможность представилась при шифровании одной из подготовленных немцами радиограмм, в которой содержалась группа CRAGS. В записи знаками азбуки Морзе она была весьма похожа на усеченное слово “Схвачен” (“CAUGH”):

Перенос точки из конца второй буквы в начало третьей и добавление четвертой точки в последней букве вполне могли сойти за непроизвольный сбой при передаче. Учитывая требования повтора каждой группы дважды, переданная в октябре 1942 года начало радиограммы № 36 из 18 групп имела следующий вид (“GR3” означало: “Я ошибся”):

NR36 GR 18 34512 ETKGO NSPNO CAUGH Т GR3 CAUGH Т GR3 CAUGH Т GR3 CRAGS LVGAP…[83]

На этот раз оператор центра обратил внимание на сигнал и вместо стандартной квитанции о приеме радиограммы “R” передал “RRRRR”, что означало “вполне ясно”. Это не ускользнуло от внимания осуществлявших текущий надзор за радистом полицейских из орпо. Они доложили Гискесу о попытке агента сообщить о провале и работе под контролем, после чего Лауэрса отстранили от ключа. Он ожидал многого, но только не того, что произошло: оператор в центре, как ни в чем не бывало, принял его сообщение. На самом деле он просто не обратил внимания на сигналы, однако Лауэре решил, что его арест был замечен, и центр сам решил поиграть с немцами. Это было роковой ошибкой и началом радиоигры абвера “Нордполь”.

Однажды сотрудник радиоцентра СОЕ, не обнаружив сигналов, указывающих на безопасность агента, раздраженно передал: “Проинструктируйте нового оператора о пользовании сигналами опасности!”[84]. Лауэре совершенно не понимал происходящего и различными способами периодически пытался предупредить Лондон о своем провале. Немцы поселили его вместе с другим использовавшимся ими в радиоигре агентом X. Йордааном (“Джефферс”), также не смирившимся со своей пассивной ролью и стремившегося предупредить Лондон о происходящем. По согласованию с ним Лауэре вставил в массив текста разбитую на отдельные буквы фразу “РАБОТАЮ НА ДЖЕРРИ (т. е. немцев — И. Л.) С ШЕСТОГО МАРТА ДЖЕФФЕРС ТРЕТЬЕГО МАЯ”[85], однако немцы пресекли ее посылку в эфир. Вероятно, до СОЕ дошла лишь часть радиограммы, тем не менее, нарушение процедуры шифрования в ней должно было встревожить отвечавших за безопасность сотрудников. В действительности же единственными свидетелями отчаянных попыток