с этим было трудно, и поэтому от имени перевербованных или просто арестованных руководителей групп периодически поступали в Лондон предложения в целях безопасности на некоторое время свернуть передачи по какой-либо из линий связи. Но в любой ситуации в радиоигре всегда участвовали не менее шести передатчиков.

После войны каминная полка в доме Гискеса была уставлена металлическими флягами, имевшими форму, позволявшую вкладывать их в пистолетную кобуру. Они входили в экипировку агентов СИС, и после приземления сотрудник абвера выпивал с прибывшим по глотку виски из фляги прежде, чем арестовать его. Для большинства этот глоток спиртного стал последним в жизни. Столь драматическое развитее событий породило у историков массу гипотез относительно их подлинных причин. Многие исследователи отказывались верить в то, что британская разведка могла действовать так непрофессионально, и искали скрытую подоплеку успеха абвера. Чаще всего использовались две версии, согласно первой из которых СИС и СОЕ воспользовались гибелью своей агентурной сети, чтобы на фоне этого скрытно развернуть в стране параллельный аппарат, маскируя свои усилия постоянными забросками грузов и агентов, попадающих в руки Гискеса. Вторая версия намного масштабнее. Она заключается в предположении того, что погибшие агенты и участники Сопротивления были принесены в жертву дезинформации, имевшей целью убедить немцев в предстоящем вторжении в Европу именно в Голландии. Судя по всему, обе гипотезы достаточно далеки от неприглядной истины и не подтверждаются документально, а преследуют цель реабилитировать британское разведывательное сообщество. Не исключено что это является вполне конкретной пропагандистской акцией СИС, репутация которой сильно пострадала от операции “Нордполь”.

Вести радиоигру с МИ-6 Гискесу было сложнее, чем с СОЕ, поскольку имитировать несовершенные акты саботажа и докладывать о формировании вооруженных отрядов проще, чем подбирать дезинформацию. Поэтому абвер чаще сообщал о гибели агентов разведки при приземлении или в перестрелке с полицией, и сотрудники СИС полагали свою деятельность в Голландии менее успешной, чем у СОЕ. На самом же деле в одинаковом положении находились все. Например, Гискес знал не только имена всех офицеров секции “N”, но и их семейное положение, проблемы, пристрастие к определенным сортам сигарет или напитков и хобби. Переписка с центральным аппаратом абвера велась по телексу и поэтому не поддавалась перехвату. Это означало, что ни ISOS, ни ISK не могли обеспечить англичан достоверной информацией о происходящем в Голландии. Тем не менее, в мае 1943 года Чарльз Сеймур, сменивший Рабайяти на посту офицера связи СИС со специальными службами Нидерландов, заподозрил, что с сетями СОЕ не все в порядке. Всегда подозрительный полковник Дэнси обменялся информацией с разведкой ВВС АИ, которая также была обеспокоена сложившейся в небе над Нидерландами ситуацией. Зимой 1942/1943 года там погибли 12 бомбардировщиков, что составляло 18 % от всех самолето-вылетов. Из-за таких непропорционально больших потерь в мае 1943 года ВВС запретили вылеты в Голландию. В августе 1943 года в Великобританию вернулся избежавший ареста агент МИ-6 Леей Пот и доложил, что практически никакие диверсии или акты саботажа там не совершались. Ему не поверили, в особенности по причине организованной абвером масштабной инсценировки. В Роттердаме около моста через Маас при большом стечении публики была взорвана и затонула якобы груженная авиационными запасными частями баржа. В действительности в трюме лежали детали сбитых английских самолетов. Такая дезинформационная акция значительно укрепила доверие Лондона к своим сетям, после чего СОЕ передал агентуре приказ об уничтожении 14 видных коллаборационистов. Среди них были президент банка Нидерландов и его заместитель, начальники организационного и пропагандистского отделов местной фашистской организации НСБ, региональный руководитель НСБ в Дренте, командир полувоенных добровольческих формирований ВА, глава Голландского трудового фронта, руководитель местных СС и другие заметные фигуры. Этого абвер допустить не мог, и по каналам радиоигры Гискес втянул британцев в бесконечные проволочки. В центр ушла информация о сильной охране объектов покушения и необходимости присылки для решения поставленной задачи команды из специально подготовленных боевиков. В абвере точно знали, что такой группы у СОЕ нет, и настаивали на ее прибытии. В результате к середине декабря тема затихла сама собой.

Однако еще до этого, 30 апреля 1942 года, Габбинс доложил Хэмбро о том, что голландские власти не знают, на какую из своих подпольных групп они могут положиться без риска попасть на агентуру противника. В качестве меры безопасности было принято решение направить в Нидерланды контрразведывательную миссию в составе К. Беукема Тое Ватера (“Кале”) и С. Дрооглевер фортуйна (“Мэнголд”). Они были арестованы при приземлении 26/27 июня 1942 года и казнены в Маутхаузене в сентябре 1944 года. Все это произошло из-за элементарной ошибки: забрасывавшиеся для проверки сетей СОЕ “Кале” и “Мэнголд”, о прибытии которых центр намеренно не сообщил агентуре “в поле”, вылетели в одном самолете вместе с агентами Й. Буйзером (“Шпинат”), Г. Жамброузом (“Мэрроу”), Й. Буккенсом (“Мэрроу II”), Г. ван Хемертом (“Лик А”) и Р. Йонгели (“Пэрсли”). Всех их ожидали немцы, внезапно для себя захватившие на двух человек больше, чем планировали. В середине февраля 1943 года два пьяных эсэсовца из охраны проговорились на вечеринке, что немцы арестовали в Голландии десятки британских агентов и захватывают все присылаемое для них снабжение. Присутствовавший там же участник Сопротивления В. Кик зафиксировал эту информацию и по цепочке передал ее в Лондон, но до СОЕ она не дошла, поскольку одним из звеньев оказался двойник СД ван дер Ваальд. Реальное подтверждение опасений поступило от агентов СОЕ П. Дурлейна (“Спраут”) и Джона Бернарда Уббинка (“Чайв”), арестованных при приземлении 29/30 ноября 1942 года и в ночь на 29 августа следующего года сумевших сбежать из тюрьмы гестапо. Побег был усложнен совершенной незадолго до этого неудачной попыткой ван ден Гиссена. Человек огромной физической силы, он голыми руками сломал решетку своей камеры и выскользнул наружу, однако был пойман на территории тюрьмы. Немцы предупредили всех участвовавших в радиоигре заключенных, что при повторении таких ситуаций данные им гарантии сохранения жизни автоматически отменяются. Были введены новые правила, согласно которым в 20.00 обитатели камер должны были снимать обувь и брюки и выкладывать их в коридоре перед своими дверями. Уббинк и Дурлейн не были знакомы друг с другом, но содержались в соседних камерах и смогли наладить связь через небольшое отверстие в стене.

Они заметили, что после раздачи ужина, происходившей с 18.00 до 18.30, в помещении оставался всего один солдат СС, по состоянию здоровья непригодный к строевой службе. Агенты на цыпочках выбрались мимо задремавшего охранника и спрятались в туалете, где убедились, что поверхностно проведенная поверка не выявила их