в виргате Йоргена, показались ему тогда, дольшими, чем вся его прожитая жизнь. Помидоры на площади в лицо — тяжким оскорблением, за которое наместник обязательно заплатит.

Вместо этого приезжает принцесса, причем оказывается во второй раз, крутит шашни с наместником и начинается сплошная несуразица. Титулы, освобождение шахт, тяжелая воспитательная работа по отбиванию породы.

Каторжан привели через три часа после зачистки шахт. После спуска в первый зал, Аксель воочию увидел оплавленный пол и выщербленные магией стены. Конечно, после разбора множества частей тел, ранее бывшими могучими големами.

Только эти части первый отряд, состоявший из каторжников, собирал два дня. Ведь все конечности големов можно было пустить в дело: на пемзу, щебень, плитки, украшения, ограды, сувениры, поделки. Всё разобранное было аккуратно сложено у входа. Половину сразу раздали жителям Самура, набежавшим саранчой поглазеть на происходящее. Остальное забрала гильдия каменщиков под процент от реализации сделанных из них поделок.

Растянувшись на холодной земле Аксель безучастно смотрел на радостных жителей. Ныли ноги, отваливались руки, шея грозилась покинуть тело. Впервые он пожелал очутиться на месте любого из них. Даже не потому что впереди был второй зал из железных големов. Хотя говорили, там придется отскребать пол от монолитного слоя металла, зажаренных и спекшихся монстров.

Хотелось ощутить на мгновение позабытое чувство: каково это — быть счастливым?

К нему, через неделю после приговора наместника, приезжал отец, еще крепкий и суровый воин, с прибавившимися сединами в редких прядях волос. Отца пустили на разговор, вывели Акселя, и первым делом он врезал сыну тяжелым кулаком в ухо.

Раньше он бы возмутился, дал сдачи, заорал, но сейчас лишь покорно принял удар многострадальной левой стороной. Ударом больше, ударом меньше — стоит ли возмущение траты энергии? Впереди десять лет тычков, подзатыльников, подножек, ударов от жителей города и городской стражи.

— Выкормыш смрадной выхухоли. — выругался отец. — Что же ты натворил⁈

— Прости, отец. — сумел он выдавить всего два слова.

В семье еще два сына и дочь, отцу стоит позабыть про Акселя. Так хотелось ему сказать. Побыть честным. Напоследок. Десять лет слишком большой срок, чтобы строить планы увидеть отца в следующий раз.

Кажется, отец немного его понял. Обнял, начал коряво утешать. Просить потерпеть. Вызовы перед нами — делают нас только сильней.

— Если дождь застал тебя в поле, не жди пока утонешь в грязи. — Выдал он потрясающую мудрость. — Скользи по траве и славь Создателей!

Акселю хотелось плакать. Стать тем самым дождем, а снизу чтобы было болото с увязнувшим в нём, демоническим наместником. Но не скажешь же о таком — отцу. Он, итак, пытается помочь. Барон с трудом сына отбил, за большую сумму и виргату Йоргена. У простого шателена нет ни значимого количества монет, ни земли. Клочок надела с домом в замке не передаётся.

Это конец: хочется судорожно биться об каменный пол подвала, на глазах равнодушных стражей.

— Худшее из всех зол, перестать пытаться. — Аксель сам не особо верил произнесенному, но слова были для отца. Немного нужных ему, он подобрал. — Сталь закаляется в огне.

Отец испытывающе поглядел в его глаза, ударил по плечу и ушел не оглядываясь. Акселя завели обратно в подвал, где он, уткнувшись в жесткое изголовье, вцепился зубами в соломенный тюфяк, пытаясь скрыть слезы и стоны, рвущиеся из груди.

Он не видел, не знал, как его отец стоит на коленях перед домом семейства Ноккурет. День-второй-третий. Как проходят мимо него с равнодушными лицами Эрелана, Нилэя, Тротула, Кристер, Камия. Как каждый день немного меняются их лица: на них проступают злость, недовольство, гнев и кажется… жалость? Как возвращающаяся после гильдии Верлита, с высоким охранником в чёрном, глядя как местные мальчишки закидывают стоящего на коленях тухлыми яйцами, хмурится. Не выдерживает и ставит стену земли. Испугавшиеся пацаны дают дёру, его отец смущенно благодарит «маленькую леди Земли», но Верлита молча проходит мимо. Как на четвертый день к нему подходит Тротула Ноккурет коротко о чем-то спрашивая. Как он мотает отрицательно головой, а она, подумав немного над ним, кидает отрывистую фразу и уходит, а отец обессиленно падает, но собравшись, скоро встает и уезжает из Самура.

После разговора прошла неделя, начался Новый 902 год. В жизни Акселя Бафина не поменялось ничего. Побудка ранним утром, оправление в деревянном сортире за казармой, скрытым забором. Завтрак, распределение группы: кого в шахты, кто послабее, да выглядит больным — к мусорщикам. Кайло до кровавых мозолей. Стража, подбадривающая узников пинками. Обед из кипятка и куска мяса с черным хлебом. Неожиданно, но кормили их вполне сносно и даже без тухлятины. Вечерняя перекличка, подвал, ужин, полчаса жалобных историй от узников и факел уносят. Отбой.

Тем неожиданнее было короткое «Аксель Бафин» от толстого стражника с усами, немного прихрамывающим на ногу.

— Я! — вскочил с лежака Аксель.

Злить стражников самое тупое занятие на свете после оправления против ветра. Конкретно этот был сержантом Джилом Свакингом. В первый же день он так врезал «Колу» из их банды за неповиновение, что тот перевернулся три раза пока приземлялся.

— Уважаемый заключенный номер восемь, — вполне вежливо, но с явной насмешкой сказал он, пока «Кол» пытался отлипнуть от холодного пола подвала. — Их милость повелел не лупить почем зря вшивых бандитов, но оставил за нами правило выбора первого раза: карцер или подзатыльник. Это было тестировочное наказание, для понимания, что такое подзатыльник. В следующий раз, за неряшливую заправку спального места, ты пойдешь в карцер. Я бы не советовал: сдохнуть там быстрее, чем прогуляться по Жутколесью.

Проникнувшись мудростью демонического наместника, каждый из заключенных приобрел некую сноровку в скорости мыслительного отклика на команды стражей.

— К тебе твой брат Хонти Бафин. — оповестил сержант. — Свидание пять минут, поторопись.

Аксель очень удивился такому порыву старшего брата. Еще больше он удивился, завидев вместо него паренька из свиты графа Сэнгвина. Как же его звали? Ламбин Свирен?

— Брат! Ты очень похудел! — натурально разыгрывая ужас, воскликнул Ламбин, схватившись за его руки. — Я привез тебе корзину деревенского сыра.

Он обнял оторопевшего Акселя, шепча на ухо, что ежели тот пожелает, может послужить силам добра в лице благородных семейств в борьбе против наместника. Инструкции в бумаге, что Аксель успел ощутить в своей руке. Разумеется, после прочтения, её необходимо съесть.

Пятикилограммовая головка сыра была принята, соскучившимся по деликатесам узникам, с благоговейным трепетом. Аналогичную получила стража, потому раздобрилась заключенным на бутыль дешевого вина.

Но ощущая, таявшую солёно-сливочную нежность на языке, Аксель Бафин не мог отделаться от мысли, что сыр пахнет кровью.

* * *

— Консервативный прогноз был три тонны за январь. — сказал Лопиталь Стеклянный. Он ловко поправил сползающее пенсне. — Следует