– Тогда ладно, – заявил Дэниел, хотя Жюстин не могла избавиться от ощущения, что это не связано с ее последними словами. – Не хотел этого делать, но ты не оставила мне выбора.

Жюстин похолодела.

– Что делать?

– Прибыл гороскоп Лео. Факс передо мной, и я собираюсь прочесть тебе твой прогноз. Готова? Пришла весна, Водолеи, сезон обновления.

Жюстин: Водолей? Почему он читает мне гороскоп Водолея?

Мозг: Помнишь ваш разговор в его кабинете?

Жюстин: О, черт.

Дэниел продолжил:

– Тем, кто таит в себе гнев и обиду, нужно пропустить через себя мощный очищающий поток милосердия и прощения. В этом месяце вас ждет духовный рост и прилив щедрости по отношению ко всем существам, большим и малым. Разве не все заслуживают второго шанса? Или даже третий?

Жюстин задумалась, сколько раз человек может подорваться на собственной петарде.

– Так что, – спросил Дэниел спустя мгновение. – Может быть, щедрость Водолеев распространится и на меня? Я заслуживаю второй шанс?

Жюстин с минуту поразмыслила.

– Работа, все так же, работой, да?

– Да, но просто подожди. Дай мне шанс показать тебе, что это реально.

– Я не…

– Знаешь, я тут немного почитал про звезды. И узнал, что Лев и Водолей – два полярных знака. Воздуху нужен огонь. Огню нужен воздух. Так говорят астрологи.

– То есть?

– Дай мне еще один шанс. Как насчет этих выходных?

Растущая Дева в Жюстин, должно быть, точно указала бы на кучу нестыковок в той ситуации, в которой оказалась Жюстин, и все они говорили о том, что к этому предложению следует отнестись с осторожностью. Но слово взяла не рассудительная Дева. Ответил импульсивный Стрелец.

– Что ты придумал? – спросила она.

Перекресток

Они пришли за Брауном Гудини-Маларки и под покровом тьмы, эти женщины в туниках цвета хаки и огромных замшевых перчатках. Вот он спал на подстилке в глубине своей клетки в самом дальнем здании приюта, а вот он, вырываясь и кусаясь, отбивается от попыток затолкать его в переноску. Мир вокруг трясся и шатался, пока его несли в главное здание. Вскоре его вытряхнули на пол залитой ослепляющим светом комнаты и запихали в крошечную клетку с устланным газетами полом. Дверь клетки с лязгом закрылась. Опустился засов. И Брауну было отлично известно, что все это значит.

В этой ослепляющей комнате Браун был не один. В соседней клетке сидела чесоточная пуделиха Лори с больными суставами. Снова открылась дверь, и женщины вернулись с еще одной переноской. В ней оказался Фриц, не чистопородная такса, страдающая недержанием. Переноска за переноской женщины заполняли клетки верхнего ряда. Мопс Пончик, подслеповатый, слюнявый, с обвисшими щеками; Эстер, пастушья келпи, пережившая своего хозяина и слишком старая для того, чтобы попасть в новую семью. Затем свет погас. Когда он снова вспыхнул, Браун понял, что наступило завтра, и всех пятерых собак ждет встреча с ветеринаром. Вскоре после этого каждой из обреченных собак выдали маленькую миску говяжьего фарша на завтрак. Фриц, вечный оптимист, заглотил его в один присест. А вот Пончик и Лори выли, не переставая, не отвлекаясь на мясо. Эстер, одинаково хорошо откормленная и воспитанная, аккуратно съела свой последний завтрак и мирно улеглась, положив голову на лапы, успокоенная услышанными когда-то историями о другой жизни, известной как Радужный Мост.

У Брауна не было аппетита. То и дело кидаясь на прутья клетки, он понял, что та неприступна. Будь проклят этот ублюдок Гай! Будь проклят он, и его сука-мать, и каждый поганый щенок, который когда-либо выродится из его мерзких чресл. Ублюдок! Выругавшись, Браун ненадолго почувствовал удовлетворение, но затем вспомнил, что оно может быть последним в его жизни. Поскольку делать ему было больше нечего, он улегся у задней стенки клетки, свернувшись клубком, и чутко задремал.

Ветеринар пришла в полдень. Ее звали Аннабель Барвик. У этой молоденькой девушки была шапка рыжих кудрей и новехонькое обручальное кольцо на пальце. Глядя на нее здоровым глазом, Браун решил, что ее тон – грустный, виноватый, но очень ласковый, и то, как она извинялась перед каждым из них, говорят в ее пользу. Ей помогал медбрат Джесс Йео, долговязый парень, с волосами цвета сажи и грустными глазами, обведенными красным.

Браун сосредоточился и направил всю силу своего луча Внушения на вошедших. Одноглазой собаке здесь не место, внушал он. Одноглазую собаку нужно вернуть в ее клетку, в целости и сохранности. Но ветеринар и ее помощник были слишком заняты, и он не мог поймать взгляд ни одного из них.

Фриц – благослови его Господи – по-прежнему думал, что здесь может сработать его очарование, поэтому подскочил к дверце клетки с задорным лаем. Но это всего лишь значило. что он стал первым: медбрат держал его крошечную коричневую лапку, пока ветеринар сбривала кусочек меха и вводила под кожу иглу. Затем малыш Фриц оказался в мусорном мешке, лежащем на полу. Браун все это видел. Он видел, как сделали укол Лори, и слышал, как ее крики позвать Пруденс становились все неразборчивее, пока не смолкли. Видел, как Эстер закрыла глаза и поспешила навстречу своему хозяину.

Браун знал, кто будет следующим. Но будь он проклят, если уйдет тихо. Тщательно осмотрев пространство вокруг клетки, Браун понял, что это кошмарное место, безо всяких щелей и дыр. На полу лежало моющееся покрытие, чуть заходящее на стены, а мебели почти не было. Дверь, ведущая в коридор, а оттуда на свободу, была закрыта; это была идеальная ловушка.

Но тут ему повезло. Как только медбрат Джесс наклонился к дверце клетки Брауна, ветеринар Аннабель сделала пару шагов к двери и потянулась к ручке. Момент, понял Браун, был практически идеальным. Все, что от него требовалось, это выбраться из клетки, ускользнуть от Джесса и рвануть к двери. Да! Ветеринар повернула ручку вниз. Дверь начала открываться. Шанс был крохотным, но не для уличного терьера с неистощимым запасом предприимчивости.

Браун выскочил из клетки, легко ускользнув от Джесса, попытавшегося схватить его. Его когти заскользили на гладком полу, но смысла сбавлять темп не было. Отталкиваясь задними ногами, как кролик, он дернулся вперед. Дверь лишь слегка приоткрылась, но он был уверен, что сможет просунуть в щель голову. А потом он сделает ноги. По коридору, через двери. Прочь!

– Маленький засранец, – пробормотал Джесс. – Аннабель! Закрой дверь!

Шлеп. Язычок замка скользнул в паз. Тяжелая белая дверь слилась со стеной. А Браун все также был не с той стороны. Конечно же, он оббежал вокруг комнаты раз, другой, третий, ведя за собой, словно в хороводе, Аннабель и Джесси. Но все было безнадежно. Вскоре его зажали в угол. Джесс поднял его за шкирку. И Браун повис, извиваясь, выгибаясь и рыча, пока медбрат нес его к столу. А ветеринар тем временем набирала зеленую жидкость в шприц.