Она заметила, что самообладание Дэниела слегка пошатнулось.

– Кто тебе это сказал?

Этот кусочек информации ей в руки прилетел от Тары. Очевидно, за Дэниелом закрепилась репутация охотника, очаровывающего свою жертву, прежде чем задать особо каверзный вопрос.

– Так это правда? – настаивала она. – «Обезоружу очарованием»? Разве так ведут себя не манипуляторы?

– О, мы говорим «манипулятор»? А может, лучше «стратег»?

– Я говорю «помидор», ты говоришь «томат»?

– А если серьезно? Кто? Кто тебе такое сказал?

Жюстин рассмеялась.

– Хороший журналист не станет выдавать своих источников.

– Справедливо, – согласился он.

Затем сделал еще глоток ярко-желтого ликера и на мгновение задумался.

– Но это показывает, что… ты наводила обо мне справки.

Жюстин возмущенно вздернула брови.

– Я бы не сказала «наводила».

– Но ты же не станешь отрицать, что с кем-то меня обсуждала. Разве это не признак определенного интереса?

В наступившем молчании Дэниел посмотрел прямо на Жюстин. Почти излишне прямо. Она вдруг представила, что чувствует зебра, отбившаяся от стада в африканской саванне. Дэниел подвинулся поближе, положив локоть на столик.

– Ты мне нравишься, Жюстин, – просто сказал он.

Жюстин моргнула.

Она что, сейчас будет целоваться со своим боссом? Оказалось, что так и есть.

Жюстин: Алло?

Тишина.

Было утро. Вероятно, позднее утро, решила Жюстин, судя по яркости света, пробивавшегося сквозь щель в шторах. На мгновение Жюстин испугалась, что проспала работу, но потом какая-то часть сознания подкинула информацию, что сегодня воскресенье.

Жюстин: Алло?

Опять тишина.

Это ее шторы? Она гадала, пытаясь понять, где находится. Да, ее. Это был хороший знак. И там, на стене, над туалетным столиком, висела ее собственная карта мира, на которой красными флажками были отмечены места, где она побывала, а зелеными – где хотела бы побывать. Монголия, Ньюфаундленд, Норвегия, Финляндия, Буэнос-Айрес, Галапагосские острова, Джерси, Лакхнау… Да, карта, определенно, ее.

Жюстин с удовольствием бы снова уснула, но ее мучила жажда. А во рту, по ощущениям, начал образовываться новый коралловый риф из налета. И ей нужно было в туалет, а это означало, что, несмотря на всю опасность данной миссии, кровать покинуть придется.

Сев, Жюстин ощутила, как ее поразил приступ «земной болезни», словно она провела в море несколько лет и теперь изо всех сил пыталась привыкнуть к миру, который не раскачивается, а опасно, дезориентирующе неподвижен. Она закрыла глаза, но ощущение не ушло. Она открыла глаза и заметила, что не одна.

Черт.

В ее кровати был Дэниел Гриффин. Он лежал на животе, выпростав обнаженные плечи из-под одеяла и свесив смуглую руку до пола. Его густые волосы в беспорядке лежали на белой подушке, и, на случай, если Жюстин забыла, как они провели прошлую ночь, в голове начали всплывать картинки. Тут рука. Там язык.

Жюстин: Алло? АЛЛО?

Но мозг не отвечал. Чертов кретин свалил в отпуск. В Шартрезвилль, наверное.

Жюстин сползла с кровати. С кресла рядом с кроватью она схватила пару толстых носков, которые могли пока сойти за тапочки, и длинный легкий кардиган, выступивший в роли импровизированного халатика. Заглянув в ванную, она направилась на кухню в состоянии тихой паники. Наконец, стоило ей разыскать и принять таблетку аспирина, ее мозг включился.

Мозг: Доброе утро!

Жюстин: Доброе утро? Какое, черт возьми, доброе утро?

Мозг: Эм, шторы? Они открыты.

Жюстин: Черт!

Стянув полы кардигана на груди, она по-крабьи проползла вдоль стены гостиной и торопливо задернула шторы на французском окне.

Мозг: Так лучше.

Жюстин: Лучше? Лучше, чем что? Лучше, чем полная, твою мать, катастрофа, к которой мы летим на всех парах? Мы ведь собирались отправиться на футбол, а не в долбаную кровать! О чем ты вообще думал? Я наконец-то добилась стажировки, которую так ждала – ждала долгие годы, должна заметить, – и только что переспала со своим боссом? Какого черта?

Мозг: Может, сначала выпьем кофейку, а потом это обсудим?

На кухне Жюстин неуклюже насыпала молотого кофе в свою газовую кофеварку.

Мозг: Ахххх. Этот запах. Мне уже лучше.

Жюстин: Это плохо, это плохо, это очень, очень, очень плохо. Как мы могли так сглупить?

Но ее мозг умолк, стоило Дэниелу появиться на кухне и обнять ее за талию. Его рука, теплая и сухая, скользнула под ее кардиган. Ощущать прикосновение кожи к коже было обжигающе приятно.

– Доброе утро, – шепнул Дэниел.

Жюстин: Эм, помогите?

Но ответа от мозга не поступило. Вместо этого вторая рука Дэниела расположилась на ее бедре. А губы на шее, сзади. Она развернулась и поцеловала его как следует.

– Скорпион, – шепнул он ей на ухо.

– Боюсь, нет, – возразила она.

Что следует надевать на работу в понедельник, если на выходных ты случайно переспала с новым боссом? Над этим ломала голову Жюстин, стоя перед зеркалом в ванной в трусиках и лифчике.

Она выбрала черное платье и приложила его к себе. Это платье, при всей внешней простоте, сидело на Жюстин идеально, и поэтому было любимейшей вещью в гардеробе. И тем не менее, сейчас оно не подходило. На спине, между лопатками была кружевная вставка, которая делала платье пусть капельку, но сексуальным. Так что нет. Никакого черного платья.

Может, серые брюки и кобальтово-синюю рубашку с оборками и рукавом-колокольчиком? Нет. Такой наряд выглядел повседневным. Он означал комфорт. То есть, другими словами, «Меня устраивает все, что произошло». А Жюстин достаточно было одной мысли о том, что произошло, чтобы залиться краской смущения. Диван, ковер, кухонный стол… Никогда они не будут для нее такими же, как прежде. Дэниел провел с ней большую часть воскресенья. Он поцеловал ее на прощание перед входной дверью, но не успела она закрыть за ним, вернулся.

– Наверное, нам стоит обсудить, как все будет, – сказал он. – На работе.

– Как все будет?

– Мы взрослые люди, верно? Мы умные люди. Работа работой, а развлечения развлечениями. Лучше бы нам их… не смешивать.