стряпуха Дарья показала, пропал. Сама стряпуха Дарья мертва. На пытке кончилась. Тишку, коего я привел к тебе, убили. Управляющий в Архангельском убит. Священник пропал. Некто идет впереди нас, Степан Андреевич.

— Ты еще про Войку забыл. Старик так в себя и не пришел. А многое мог бы нам поведать. Не думал я, что такого можно напугать.

— Надобно с твоей женой поговорить, Степан Андреевич. По-тихому дабы слухов не возникло. Сам сие сделай.

— Она не в Москве.

— Дак поезжай в ваше имение! А здесь я сам все сделаю. Времени мало. Пока Ушаков отстал от тебя, но ежели не раскроем дела, то кто знает, что станется?

***

В канцелярии продолжались строгости. Сразу было видно, что особы высокие недовольны здешним начальством. А что могло произойти из сего? Ответит каждый писчик или канцелярист — жди скорой смены начальства! Но покуда статский советник Зотов на своем посту, то многим напакостить сможет напослед. Потому все суетились и старались на глаза главноначальствуюшему не попадаться…

***

Иван Александрович Зотов, главный начальник канцелярии юстиц-коллегии, вызвал к себе коллежского регистратора Дурново. Тот всегда был в курсе событий.

Порфирий Кузьмич сразу прибыл на его зов.

— Говорят Волков снова возвернулся? — спросил Зотов.

— Ныне здесь. В своем кабинете с Тарле толкуют.

— И чего он привез?

— Тарле и Карпов назад возвернулись. И теперь никто не скажет, что есть его вина в их исчезновении. Живы и здоровы чиновники.

— А где были? Что говорят? Отчего так долго на Москву не возвращались?

— Да ничего не говорят. Были по служебной надобности. Вот и весь сказ.

— Но что по делу вурдалака?

— Дак кто его знает, Иван Александрович. Волков пока ничего не сказал никому. Только людишек по Москве разослал.

— А что за поручения он людишкам дал?

— Мелочь всякая. Нам сие ничего не скажет. Надобно самого Волкова спросить. Ты смекай, Иван Александрович, коли из дворца отчета потребуют. Что с тобой будет тогда.

— С нами, Порфирий Кузьмич.

— С тобой, господин статский советник. Ты за все в ответе. Я человек маленький.

— Но Дарью ты отыскал в притоне разбойников. Ты её к пытке ставил, и ты вел допрос. Затем мы с тобой, Порфирий, Степашке де Генина подсунули.

— Он не захотел его во всем виноватить, Иван Александрович.

— И умно сделал. Де Генин особа большая. Со многими знатными персонами на короткой ноге. А кто показал на него? Сам подумай? Холопка Дарья! Что слово холопки стоит?

— Оно может и так, Иван Александрович, но холопка показала на де Генина. И показания те по всей форме сделаны. Никто не подкопается. А что померла она — так много кто с пытки помирает. Тем никого не удивить. Но скажу тебе, что дело сие мне все больше не по нраву.

— А кому оно любо? Эх, грехи наши тяжкие!

— И бывшего генерал губернатора Дугласа мы упокоили.

— Не мы, Порфирий!

— Чужими руками, но мы с тобой, Иван Александрович.

— И нечего про сие болтать. Нет следов, что к нам приведут. А Дуглас скотина был известная. Чего его жалеть?

— Твоя правда, Иван Александрович. Но крепко думать надобно, как свои головы убрать из-под топора.

— Скажешь тоже, Порфирий Кузьмич.

— А чего думаешь? Ежели что…

— Что ты каркаешь словно ворон. Не кликай беду. Она слух тонкий имеет.

— Но надобно нам знать, что там Волков раскопал.

Зотов был с тем согласен.

Ведь он уже доложил по начальству, что де по его приказу пропавших чиновников юстиц-коллегии Тарле и Карпова нашли живыми и здоровыми…

***

Хроника событий: января, года 1733-го от Рождества Христова.

Москва.

Дом надворного советника Волкова.

Утром следующего дня в дом к Степану явился человек в маскарадной маске. На нем, под меховым плащом, был костюм Арлекина.

Ныне на Москве маскарады были, и во дворце Анненгоф, и в домах придворной знати. Родные сестры императрицы Екатерина и Прасковья задавали тон столице. Екатерина Ивановна герцогиня Мекленбургская держала у себя труппу актеров и давала представления, куда съежились многие вельможи и иностранные посланцы. А маскарады в её дворце славились пышностью и соперничали с императорскими. За ней следовали многие вельможи, и потому встретить человека в маскарадном одеянии было в эти дни легко.

Арлекин сказал:

— А я к вам, Степан Андреевич, прямо с маскарада. В доме у Блументроста ныне маскарад. Там братья Левенвольде, Варвара Черкасская и красотка Наташа Шереметева.

— Простите, сударь. Не могу вас узнать в маске.

Арлекин маску снял. Волков вздрогнул. Перед ним был лекарь Шарль де Генин.

— Карл Карлович? Ты ли это?

— Я, Степан Андреевич. Ты искал меня?

— Давно искал.

— С добром искал, Степан?

— Как сказать, сударь.

— А как есть, так и говори.

— Наш Зотов хотел тебя сделать во всем виноватым. И я стал тебя подозревать, друг мой. Прости если что. Замучился с сим делом.

— Я не в обиде, Степан Андреевич. Но только скрываюсь я не от вашего Зотова. Мне ли его бояться? Если что я обращусь сразу к послу короля Франции при дворе императрицы Анны.

— До посла далеко, Карл Карлович. А Зотов может втайне сам дела свершать. Пропадешь, и никто не узнает, где искать тебя. Мало ли иностранцев на Москве пропадает?

— Думаешь, сможет решиться на такое ваш Зотов?

— А то нет? Плохо знаешь ты статского советника.

— Но ты ведь веришь мне, Степан Андреевич?

— Верю, Иван Карлович. Но много вопросов к тебе имею. Готов ли ответить мне по чести?

— Готов, Степан Андреевич. Спрашивай, что хочешь знать?

— Ты скажи мне, друг, что там произошло тогда в доме Кантемира, когда ты с Войку у тела дежурил.

— Про то ничего не помню, Степан.

— Как?

— Уснул я и ничего не помню.

— Ты шутишь, Карл Карлович? Как уснул?

— А вот так.

— Но ты хотел все узнать и потому у тела остался. А на утро и тебя и Войку нашли в беспамятстве. Но ты пришел в себя, а Войку и поныне в том состоянии обретается.

— Все так и было.

— Вот и посуди сам, Карл Карлович. Ты сбежал, а стряпуху потом живой нашли. И показала она на тебя, сударь. Ты де заплатил ей, дабы приняла она зелье и притворилась мертвой. Ты сам и признал её умершей. Ты следы на шее её видел.

— Все не так, Степан. Не хотел спать тогда, но уснул. И про то пришел тебе рассказать. В домах знати много говорят про сие дело. И надобно именно тебе сие дело раскрыть. Иначе нельзя, Степан Андреевич. Никто сим заниматься не станет.

— Так помоги