Матеус сделал вид, что не может найти подходящих слов, чтобы высказать свое возмущение. Он грозно хмурил брови, вращал глазами и разводил руки в стороны. Наконец, прокашлявшись, воскликнул с нотками назидательности в голосе:

– Когда?! Ты так говоришь, словно мы уже знакомы годы и нам совершенно нечем заняться долгими зимними вечерами. Да я до сих пор о тебе ничего не знаю, словом перекинуться некогда, а я буду только и рассказывать что о древних методиках. Пусть они кому-то очень пригодятся… Мне ведь они уже привычны, и я о них не вспоминаю, просто пользуюсь, как умением видеть или ходить, вот и все…

Прислушивавшийся к своему самочувствию Освальд картинно всплеснул руками:

– Но мне сейчас совершенно не до сна! Как же заснуть?

– Стихию воды нельзя представлять себе меньше чем за час перед отбоем. Слишком будоражит, настраивает на творческий лад и освежает воображение.

Розен потер ладони в предвкушении новой информации и потребовал:

– Так! Теперь рассказывай, какие картинки других стихий надо представлять и как они воздействуют?

– Не все сразу, – рассмеялся Николай. – Вначале надо тщательно изучить все нюансы воздействия огня. На это отводится две-три недели. И только потом переходить к другим плоскостям нашего подсознания.

– О-ох, как долго, – разочарованно протянула Бетти. – А быстрей никак нельзя?

– Увы! Сами впоследствии поймете важность этих временных ограничений. В первый день разрешается лишь почувствовать благотворное влияние стихии воды и закрепить в воображении манипуляции с огнем. Итак, продолжим. Минут пятнадцать у нас еще есть.

Когда все уснули, Николай и Гилана, накрывшись одеялами с головой, попытались связаться с капитаном Мензари. Но, как и предполагалось, ничего не вышло. Его яхта, по предварительным расчетам, как раз должна была под завязку нагрузиться нейтрино-селтом и в этот момент спешно направляться к месту сбыта. Разгружаться они собирались только завтра, а то и послезавтра. Затем к добыче редчайшего элемента должны были подключиться все силы организации, которую возглавлял Кардон Савеш.

И только после этого, по предварительным прикидкам, Мензари заглянет на астероид киношников и, располагая огромными финансами, оговорит новый контракт с Борисом Кацки и Дейком Мердоком. Ведь, имея неограниченные средства, гораздо легче убедить колеблющихся. Например, наплести, что бывший контрабандист якобы возжелал стать археологом и для поисковых работ выкупает некоторых рабов для своей команды.

К сожалению, «актерам поневоле» оставалось лишь ждать вызова от дружественного гаибса, вернее – от своего компаньона в концессии разработок нейтрино-селта.

Конечно, сомнения их мучили огромные. Еще в первый день Николай и Гилана договорились об этих сомнениях не упоминать и полусловом, но в душе у них с каждым часом становилось тревожнее и неспокойнее. А вдруг о соглашении уже давно и безоговорочно забыли? Ведь поделились бесправные пленники не просто огромным богатством, а таким состоянием в твердейшей валюте, что его масштабы и вообразить было трудно. Слишком велик будет соблазн ни с кем не делиться. Хотя, по идее, хватить должно на всех с лихвой…

С утра опять продолжились работы на съемочных площадках. Как ни странно, но волна нападок и издевательств над бывшими гражданами империи заметно пошла на убыль, что весьма ощутимо сказалось на общем настроении. Более того, общий надзор за пленниками стал менее строгим. Появилась даже некоторая свобода передвижения – относительная, конечно, но все-таки свобода.

Например, в перерыве между репетициями или съемками можно было в спокойно прогуляться поблизости, посмотреть, как продвигаются дела на соседних площадках, чем охочие до поблажек бывшие смертники моментально воспользовались. Для Гиланы, которая пыталась снять как можно больше сцен из будущего фильма, такая возможность стала просто находкой. Она использовала каждую минутку и с профессиональным интересом носилась между самыми удаленными объектами.

Николай старался от нее не отставать, но вскоре заметил, что в паре они привлекают слишком много внимания. Гилана уговорила его не опекать ее, а доверить ей вести нелегальную съемку в одиночку.

Действительно, на нее сразу же перестали обращать чрезмерное внимание, только иногда она сталкивалась с такими же товарищами по неволе, безмолвно шатающимися за кулисами.

Одна из таких встреч состоялась почти перед самым ужином. Бывшая наемная убийца как раз с плохо скрываемым отвращением записывала сцену, в которой легендарный Рут грозно обвинял Грэга в роли костолома во всех смертных грехах. Эпизод заключался в том, что избитый во время драки костолом, весь в крови, все-таки поднимается на ноги с дубиной в руках, готовясь броситься на древнего освободителя всех гаибсов. А тот подхватывает с пола автомат и, перед тем как нажать на спусковой крючок, разражается гневной и справедливой тирадой против захватчиков, выносит противнику приговор и добавляет напоследок:

– За это я тебя убью!

Костолом идет в свою последнюю атаку, и его якобы отбрасывает автоматная очередь. В тот момент когда из ствола начинало изрыгаться пламя, Грэга дергали привязанным к поясу тросом, и он с ревом падал на спину. В разных местах его одежды фонтанами начинала пульсировать «кровь», а главный герой киноэпопеи подходил к телу, дергающемуся в конвульсиях, и, устало вытирая со лба пот и грязь, удовлетворенно констатировал:

– Одной мразью во Вселенной меньше!

Гилана так сосредоточилась на своей подпольной работе, что вздрогнула, заметив, что рядом с ней кто-то стоит.

– Не бойся, – бывший граф Гайс говорил тихо, впившись взглядом в происходящее на съемочной площадке. – Мне надо просто сказать тебе несколько слов. Срочно передай Матеусу: ситуация усложняется. Надо немедленно искать выход из этого смертельного места. Пусть думает быстрей. У меня пока никаких идей нет.

Гилана на всякий случай торопливо осмотрелась вокруг и только потом спросила:

– А что, собственно, случилось?

– Да ты сама все только что видела. – Гайс тоже затравленно огляделся и зашептал еще быстрее: – Видела, но всей сути тебе не дано понять. Только я со своим даром могу сделать это. И суть в том, что этот козел Галичано на сто процентов уверен, что по-настоящему убьет своего противника. И говорит при этом чистейшую правду.

– Да он просто невероятно талантливый актер, – попыталась возразить Гилана, – и сам верит в то, что говорит…

– Ерунда! Со мной такие трюки не проходят. Он действительно уверен, что убьет этого крестьянина лично. К тому же у меня сегодня был пренеприятнейший разговор с главной жабой здешнего болота. Мердок похвалил меня после снятой сцены за актерский талант и тут же посетовал: «Даже жалко тебя становится». Я тут же насторожился, так как он говорил чистейшую правду, и обеспокоенно спросил о мотивах его жалости. На что этот главреж стал юлить: «Жалею, что не могу тебя оставить в своей группе лучших актеров… Придется тебя прятать в Серпантине… А ведь сколько ролей еще ты смог бы сыграть…» И вот тут он врал почти на каждом слове!