Возлежать на более рослой и страшно щетинистой гаибсе «славный малый» еще смог, но выносить унижения от шлепков ниже спины отказался категорически, чем довел половину гаибсов до белого каления. А уж как сам Дейк Мердок в ругательствах и угрозах изгалялся, трудно передать. Но голый актер был непреклонен:

– Хоть вновь на красный карлик сбрасывайте – не буду сниматься!

Все затихли, ожидая реакции главрежа. Однако тот взял себя в руки, пару раз глубоко вздохнул и согласно кивнул:

– Отличная мысль! Так и сделаем!

После этих слов переминающийся возле стола актер незаметно коснулся своего левого уха, показывая заговорщикам: высказанные угрозы – ложь, что тут же и подтвердилось:

– Хотя… – продолжал Мердок, – ты ведь нам нужен здесь. Значит, здесь и казним! – И главреж весело захохотал.

Гайс зябко провел руками по плечам и коснулся правого уха. Правда!

В отличие от укрытой одеялом гаибсы ему не спешили подать одежду, ведь съемки еще не закончились.

Отсмеявшись, главный режиссер покладисто забасил:

– Шучу, шучу! Ты еще долго проживешь, – Матеус подметил касание левой мочки. – Но что же делать с утвержденной сценой? Неужели у вас действительно так не принято?

Он повернулся к остальным пленникам, и те так дружно отрицательно затрясли головами, что почти все гаибсы заулыбались, а старший оператор в порыве откровенности даже признался:

– Да и у нас такие жесты могут довести до убийства…

После небольшого совещания было принято решение пока отложить финал, а затем всех опять заставили играть сцену сначала. При этом насилуемая гаибса вновь стала охрипшим голосом выкрикивать проклятия в адрес извергов, добавляя в конце своего гневного монолога:

– О! Какая низость! Как я тебя ненавижу и сотрясаюсь от отвращения!

Гайс умудрился мимолетно коснуться своего левого уха. И сделал это так намеренно, что сведущим людям сразу стало понятно: лжет гаибская красавица! Видимо, ей все-таки чего-то захотелось!

Нечто в ее голосе встревожило и главного режиссера – видимо, он недаром считался одним из лучших в своей профессии. Мердок остановил съемку и набросился на возлежащую под голым Гайсом актрису:

– Сандра! Ты что, совсем обессилела? Где твоя ярость и негодование?! Да тебе и ребенок не поверит, а я – тем более! Устала? Так чего ты мямлишь? Или хочешь еще несколько дней валяться под этим червяком?

После такого внушения гаибса добавила в свой голос должных обертонов, успокоив этим кого надо, и сцена наконец была заснята полностью. Правда, сделали еще несколько дублей, чем довели всех актеров и технический персонал до полного изнеможения.

Запоздавший ужин в столовой прошел весело и непринужденно. Большинство пленников откровенно веселились, вспоминая процесс съемки и некоторые пикантные детали. А Гайс, многозначительно поглядывая на Матеуса, снисходительно предлагал всем желающим поменяться с ним ролью.

Еще до подъема, пока все спали, Гилана разбудила чутко спящего Николая, привычно накрыла обоих с головой одеялами и зашептала:

– Кулон нагрелся.

К их великой обоюдной радости, Мензари вызывал на связь. На приветствия времени не тратили, каждая секунда была дорога. Дружественный гаибс сразу же порадовал их сообщением о немыслимом и скором богатстве. Затем сообщил, что сегодня он производит выгрузку своего фрегата и на следующий день вылетает на астероид. Но когда Гилана сжато и коротко обрисовала создавшуюся обстановку, Мензари пообещал приложить все усилия, чтобы вылететь уже этим вечером, добавив, что на дорогу у него уйдет трое стандартных суток – по предварительным расчетам.

Затем он передал привет от Станислава Городо, Кардона Савеша и молодого Самуэля, и связь прервалась.

Николай с Гиланой воспрянули духом. Их настроение так резко поднялось, что они не выдержали, стали хихикать, громко перешептываться и даже целоваться, чем и привлекли внимание недовольно заворочавшихся товарищей. Но если все промолчали, то Крил, перебравшись со своей кровати на стоящий в проходе табурет, приблизился к парочке вплотную и зашептал:

– Чего вы тут бормочете? Не спится?

Гилана радостно вздохнула:

– Конечно. Тянет на свободу.

А Николай мечтательно добавил:

– Может, скоро за нами все-таки прилетят Мензари со Станиславом…

– Да я вот тоже все время об этом думаю, – признался электронщик. – И какие только мысли при этом в голову не лезут! А тут вообще сон дурацкий приснился и уже пару часов уснуть не могу…

– Вернулись детские кошмары? – спросила Гилана скорее просто из приличия.

– Если бы! – Крил уже почти весь лежал на табуретке, головой оказавшись между подушек своих товарищей. – А то мне приснилось, что Станислава вытолкнули в открытый космос, а Мензари вернулся и распылил над этим астероидом похищенные нами мудрицелы, или как их там…

– Кабрицоги и ладрицеллы, – подсказал напрягшийся Матеус.

– Ладно, пусть так. И вот распылил он эти ладрицеллы, а мы все сидим в комнате управления и знаем совершенно точно: с минуты на минуту включится смертельное облучение. А мы никак не можем его отключить. Вот и проснулся в холодном поту…

– Ерунда! – Гилана постаралась придать своему шепоту искренний оптимизм. – Раз мы с красного карлика сбежали, то уж от кабрицогов и подавно сбежим.

– Да? – Крил вздохнул с явным успокоением. – Хотелось бы… – И вернулся на свою кровать.

Хотя побудка ожидалась в любой момент, парочка вновь укрылась одеялами, однако хорошее настроение сменилось пессимизмом и унынием:

– Слушай, Коля, а вдруг и вправду… Голоса Станислава мы ведь не слышали.

– Ой, не трави душу!

– Если его сбросили со счетов как свидетеля, то должны и нас убрать…

– Зачем? Гилана, ты подумай, мы им и так все отдали! Они же теперь монополисты в добыче нейтрино-селта. Какой им смысл нас уничтожать?

– А мало ты предательства и подлости в своей жизни видел? Так я тебе еще в три раза больше рассказать могу! – зло зашептала Гилана. – Да поводов для нашей смерти миллион! А заодно они могут и своих киношных оппонентов убрать из мира сего. Одним махом – раз, и нет никого. Тех четырех контейнеров как раз на все окрестности и хватит.

– М-да…

– А потом еще все на нас свалить!

– Конечно, в теории может быть все…

– Вот именно, все! Поэтому и успокаивают: сидите, мол, на месте и никуда не рвитесь, мы скоро будем. А потом: «Получите с доставкой на дом!» И расписки не надо.

– Тогда вообще страшно жить, – признался Матеус и крепко прижал женщину к себе. – И вообще тогда жить не стоит… Так что если погибнем, то, в сущности, ничего не изменится.