Мирей раскрывает лежащий на столе толстый кожаный фотоальбом, отодвинув его, чтобы освободить место для Симоны, ставящей чайный поднос.

– Как видите, мне нравится настоящий чай в английском стиле. – Мирей улыбается. – У меня была соседка-англичанка, вот она и научила меня ценить подобное. – Она показывает на длинный каменный дом, едва заметный за окружающими его дубами, мимо которого мы проходили по пути сюда, где живут кузены и кузины Симоны. – Моей подруги, увы, больше нет. Но ее племянница замужем за моим вторым младшим сыном, они по-прежнему живут в этом доме, так что, к счастью, я все еще могу иногда заходить к ним на чай. Не правда ли, забавно, насколько прихотливым образом иногда пересекаются нити наших жизней? – Она склоняет голову, и ее необычайно яркие глаза бросают на меня еще один пронизывающий взгляд.

– Какая странная вещь – судьба, не так ли? – продолжает она. – Впрочем, я прожила столько, что уже почти ничему не удивляюсь. Когда Симона сказала мне, что внучка Клэр теперь делит вместе с ней квартиру на Рю Кардинале, у меня появилось предчувствие, что однажды ты придешь сюда. Хотя я и не подозревала, что одной из важнейших причин для этого станет спасение тобой моей внучки. Итак, наша жизнь завершила круг, правда ведь? Если бы я не отправилась на помощь Клэр той ночью, когда бомбили Булонь-Бийанкур, многие годы спустя тебя бы не оказалось на том перекрестке, и ты не смогла бы спасти Симону. Так что, по всей видимости, у судьбы в рукаве немало тузов, поэтому удивляться приходится даже такой старой перечнице, как я. Но, так и должно быть. – Она смеется и похлопывает меня по руке.

– Разливай чай, Симона. А я покажу Гарриет фотографии ее прекрасной бабушки.

Она кладет альбом на колени и переворачивает страницы, пока не находит нужной фотографии. Мне требуется какое-то время, чтобы понять, кто же передо мной. Вот – невеста в красивом платье, пышная юбка которого подчеркивает ее миниатюрную талию. Ее темные кудри свободно забраны сзади и переплетены звездочками цветов. От линий платья захватывает дух. Это прекрасный образчик Dior’s New Look, стиля, который сделал Диора всемирно известным в послевоенные годы.

А потом я смотрю на фигуру, стоящую рядом с невестой: очевидно, это ее подружка. Ее белоснежные волосы покрыты гладким шиньоном, и она держит букет бледных цветов, которые прекрасно сочетаются с более богатым букетом невесты. В ней есть что-то хрупкое, что-то почти потустороннее. Но ее платье просто заставляет меня задыхаться от восторга. Это платье полуночно-синего цвета, с глубоким вырезом, мягко драпирующее изящные линии тела молодой женщины. А вдоль декольте, прямо под острыми крыльями ее ключиц, рассыпана гроздь крошечных серебряных бусин: некоторые из них отражают свет, что позволяет мне как следует разглядеть их.

– Разве она не прекрасна? – Мирей переворачивает страницу, показывая мне другие фотографии со дня своей свадьбы. – Твоя бабушка Клэр… а это, разумеется, твой дедушка Ларри. Они составили прекрасную пару. Ты узнаешь платье, Гарриет?

Я киваю, не в состоянии говорить, мои глаза сияют слезами радости и грусти.

– Она сумела это сделать, – шепчу я наконец. – Сумела воссоздать свою жизнь на обломках прошлого.

– Когда мне пришлось покинуть квартиру на Рю Кардинале, я обнаружила это платье в гардеробе Клэр. Я забрала его с собой. Когда она пришла на мою свадьбу, я рассказала ей, что оно у меня, но поначалу она смотреть на него не хотела, даже пыталась разорвать и выбросить. Она говорила, что оно напоминает ей об ее тщеславии и наивности, которые она так стремилась вытравить из своей жизни. Но я сказала ей, что она ошибается, если думает подобным образом. Ведь это был триумф ее работы. Прекрасная вещь, которую она сумела создать из разрозненных деталей, прекрасное проявление того, что ей удавалось создать что-то настолько красивое в трудные и опасные времена. Я дала ей обещание не выбрасывать его и попросила надеть, когда на свадьбе она будет выступать в роли подружки невесты. Так что с того самого момента оно в моей памяти ассоциируется исключительно с радостными событиями. Понимаешь, мне хотелось превратить его в некий символ выживания и победы добра над злом.

– Оно прекрасно, – соглашаюсь я. – Как и ваше свадебное платье, Мирей. Месье Диор создал его специально для вас?

Она смеется.

– Да, это его работа. У тебя верный глаз. И ты искренне любишь моду, как рассказывала мне Симона. А можешь угадать, из чего оно сделано?

Я внимательно смотрю на фотографию. Ткань кремово-белая, настолько тонкая, что выглядит почти прозрачной.

– Судя по тому, как собирается в складки юбка, мне кажется, что это шелк. – Я поднимаю на нее глаза. – Но где вы достали такой прекрасный материал так скоро после войны?

– Благодаря моему мужу, естественно. – Ее глаза мерцают от удовольствия. – Когда Филипп прибыл в Париж, чтобы отыскать меня, он привез с собой целую сумку, в которой не было почти ничего для него. Зато в ней был огромный армейский парашют. На этот раз он не стал закапывать его на поле, где росла репа. Он сдержал свое обещание и сохранил его, чтобы я могла поработать над ним. И в итоге то, что я из него сделала, оказалось моим свадебным платьем!

Когда я возвращаю ей фотоальбом, она замечает золотой браслет на моем запястье.

– До чего же приятно видеть, что этот браслет до сих пор кто-то носит! – восклицает она. – Я подарила его Клэр в день моей свадьбы, как подружке невесты и просто подруге. Зная, что она собирается начать новую жизнь в Англии вместе с Ларри, мне хотелось, чтобы с ней оставалась маленькая частица Франции. Тогда на нем была только одна миниатюрная фигурка – La Tour Eiffel[63]. В письмах она рассказывала, что на каждую годовщину свадьбы твой дедушка дарил ей еще по одной подвеске.

Она пристально вглядывается в браслет, передвигая фигурки кончиком своего искривленного пальца, чтобы лучше их рассмотреть: вот шпулька с нитками, вот крохотные ножницы, вот маленькая туфелька, вот миниатюрный наперсток. Когда она доходит до сердечка, которое подарил мне Тьерри, то делает паузу.

– А вот это уже что-то новое. – И улыбается.

– Вы правы, – говорю я. – Наверное, мы с Тьерри продолжим эту традицию. А может, и начнем новую, свою собственную.

Мы сидим больше часа, потягивая чай и листая фотоальбом. Наконец, Мирей откладывает его в сторону.

– Вам пора возвращаться домой на обед, – говорит она Симоне. – Но сначала помогите мне подняться. Я хочу еще кое-то показать Гарриет.

Вернувшись в коттедж, она ведет меня по коридору в комнату, которая здесь играет роль гостиной. Ставни на окнах закрыты от яркого солнечного света, и она велит нам открыть их. С полки на одной из стен свисают две призрачные тени, и Мирей шаркающей походкой направляется к ним. Оказывается, это две простыни, укрывающие висящую на вешалках одежду, и она очень осторожно начинает раскрывать первую из них. Симона подходит, чтобы помочь ей, и вот передо мной из упаковки появляется свадебное платье от Диора. В реальной жизни оно даже красивее, чем на фотографии. Лиф платья расшит кремовыми цветами, а центр каждого из них украшен крошечной жемчужиной. Мирей мягко проводит кончиком согнутого указательного пальца по едва заметным швам.