– Мне страшно, – стуча зубами, жаловалась вдова. – Мне приснился жуткий сон.

– Странно… мне тоже… Ты одна?

– Мы с Максом отлично обходились без охраны. Мы не такие уж богачи и не звезды, чтобы держать возле себя телохранителей. Это блажь…

– Ты совсем одна? – удивился Виктор.

– Приезжай немедленно! Возьми такси… я заплачу.

– Что случилось? – спросил он, вскакивая. – Кто тебя напугал?

– Не знаю… Я не могла уснуть, но потом все же задремала. Чувствую, надо мной кто-то навис… открываю глаза – Макс! Лицо распухшее и в крови… «Тоскливо мне без тебя, – шепчет. – Приходи. Я за тобой смерть послал…»

– Смерть послал… – машинально повторил Виктор, прижимая телефон щекой к плечу и торопливо натягивая джинсы. – Весело. Ты уверена, что это был сон?

Ирина всхлипнула, протянула обиженно:

– Думаешь, я не в своем уме?

– Думаю, ты приложила руку к гибели мужа, – безжалостно заявил он. – И теперь испытываешь муки нечистой совести.

– Ты не так меня понял, – оправдывалась она. – Я хотела смерти Максу, но ничего не сделала для этого. В какой-то миг он мне опостылел, и я решила избавиться от него. Избавиться, но не убить.

– Чтобы при этом его деньги достались тебе?

– Я очень боюсь, Вик! – сказала она, уходя от ответа. – Я ужасно раскаиваюсь в своих черных мыслях. Если честно, мне не хватает Макса. Я осознала это, только когда потеряла его. Я дура! Дура!

Это было в ее духе: игнорировать собеседника и добиваться собственной цели. Виктор вдруг почувствовал себя куропаткой, которую заманивают в силки. Если он снова даст себя околпачить, грош ему цена.

«Ей опять чего-то не хватает, – досадовал он. – Теперь она хочет вернуть мужа, от которого желала освободиться. Ей всегда будет чего-нибудь не хватать! Замужества, развода, денег, секса, ревности, острых ощущений. Быть с ней рядом – пытка, утопия…»

– Кого ты боишься? – раздраженно спросил он. – Призрака?

– Не знаю. Боюсь, и все.

– Ладно, я еду…

– Ты помнишь адрес?

– Конечно. Я перезвоню…

Он положил телефон в карман, надел пуловер и вышел в прихожую. В зеркале отражалось его покрытое щетиной изможденное лицо с лихорадочно блестящими глазами. Виктор не узнавал себя. Словно на нем лежало то же проклятое клеймо, что и на Ирине.

Он вздохнул, обул кроссовки и… вернулся в комнату. Мало ли что ждет его в квартире Ордынцевых? Поколебавшись, он взял из ящика с инструментами молоток и сунул его в пакет…

* * *

Путешествие из Тамани в Москву благополучно завершилось.

После Воронежа приключения водителя и пассажиров «Туарега» закончились, словно некая злая воля утихомирилась, улеглась, свернувшись в клубок и приберегая силы для следующего раза. До столицы добрались в сумерках, когда город начал зажигать огни.

Глория и Лавров подвезли Руслану домой, в Расторгуевский переулок. Перед самым домом она занервничала. Оставят ей вазу или «конфискуют», как грозился детектив? Опасения оказались напрасными. Роман поднес ей сумку до квартиры и вежливо попрощался.

– Звони, если что…

Блондинка с удовлетворением вздохнула. У нее начинается совершенно новая жизнь. И личная, и… во всех смыслах.

– Минуточку!

Она вздрогнула и повернулась, подавляя вспыхнувший страх.

– Забыл спросить, – криво улыбнулся Лавров. – Адресок Ирины Ордынцевой не подскажешь?

– П-подска-жу…

– Сделай одолжение.

– Тебе городской или…

– Полагаю, вдова должна готовиться к похоронам, – деловито рассудил он. – Значит, скорее всего, она в городе. То бишь в городской квартире.

– Ну да, – растерянно кивнула Руслана. – Это на Васильевской улице… – она назвала дом и номер квартиры.

– Не так уж далеко от тебя, – заметил Лавров.

– Макс пару раз приводил меня к себе, когда они с Ириной разъехались, – зачем-то объяснила Смолякова.

– Ладно, пока…

С этими словами Роман вернулся к машине, а блондинка торопливо скрылась за дверью.

– Несправедливо! – возмутился он, усаживаясь за руль. – Всю дорогу терпели эту фифу, а теперь оставляем вазу без присмотра? По большому счету мне все равно, что будет с Русланой, но…

– Почему без присмотра? – возразила Глория. – Как раз наоборот. Просто Смолякова не будет знать об этом «присмотре», вот и вся разница.

Ее заявление не обрадовало Лаврова, что он не преминул высказать.

– Следить за ней конечно же буду я? – уныло осведомился он. – Вместо того чтобы работать? Колбин меня уволит.

– Не нагнетай, пожалуйста. Твой отпуск заканчивается через неделю. Недели нам хватит на то, чтобы распутать этот клубок.

– Клубок существует исключительно в твоем воображении. Лично я считаю…

– Поехали, – перебила Глория, которую, видимо, не интересовало его мнение. – Отвезешь меня в Черный Лог и вернешься. Нельзя спускать глаз с Русланы.

– Ты имеешь в виду с вазы?

– Допустим.

Лавров решил говорить с Глорией на ее языке. Так будет легче и ей, и ему. Не важно, что он думает. Главное – избежать пустых споров. Бесконечные пререкания не идут на пользу их отношениям. В конце концов, Глория дважды спасла жизнь себе, ему и Руслане на трассе между Ростовом-на-Дону и Воронежем. Чего стоит авария под Миллерово, когда на встречную вынесло рейсовый автобус…

Он вспомнил, как отказывался делать привал. Но Глория настояла. Они нашли тихое местечко, остановились и спокойно перекусили на свежем воздухе. А потом поехали дальше.

Лавров перестал ворчать, когда на подъезде к Миллерово увидел автобус с разбитыми стеклами и три смятые легковушки. Понимание, что на месте пострадавших мог бы оказаться он и две женщины, которых он везет, молнией вспыхнуло в его уме.

– Послушай, а как ты догадалась, что загорится заправка под Рогачевкой? – спросил он.

– Хочешь услышать правду? – улыбнулась Глория.

– Да.

– Агафон подсказал.

– Иди ты! – не поверил Лавров. – Он же умер.

– Для кого умер, а для кого и нет…

– Разводишь меня? – покачал он головой. – И не стыдно?

– Сам же просил правду сказать, – рассердилась она. – Когда мы подъезжали к Рогачевке и ты решил заправиться, я почувствовала неладное. Затылок отяжелел, и голову назад тянет. Поворачиваюсь – а карлик устроился рядом с Русланой на заднем сиденье и делает мне знаки.

– Какие знаки?

– Как будто спичкой о коробок чиркает. Чирк-чирк! Передо мной картина возникла – разлитый бензин, искра и пламя.