– Он сбежал, девочка, – раздался приятный женский голос. – Твой учитель сотворил то, что изгоняет любой страх.

– Что? – не поняла Хильда.

– Отчаяние, – сказал Дреер.

Весенняя тем временем появилась из прохода-коридора. За руку она держала еще одну девочку, только без косичек, с короткой стрижкой. Дреер не успел с ней толком познакомиться, но опыт Стефана подсказал имя – Грета. Девочка глупо улыбалась и время от времени хихикала.

– Если ты… – угрожающе начал Дреер.

– Она оправится, – спокойно прервала его женщина. – Я не лишаю жизни. Она пробовала наслать на меня черную гадость, но все перешло обратно. Я сделала, что в моих силах.

Это был красивый и дерзкий ход, подумал Дмитрий, – попытаться заразить «мировой скорбью» саму Радость мира. Испортить все настроение. Но Рыцарь-Весна не была Иной. Маленькая сообразительная Грета поймала многократную отдачу. Хорошо, что «скорбь» превратилась в свою противоположность. Как ее назвать, Эйфория?

Женщина тем временем выпустила руку Греты. Девочка, смеясь и разбрасывая цветы, точно безумная Офелия, подбежала к Хильде. Надела ей на голову непонятно откуда взявшийся венок.

Вокруг собирались изрядно потрепанные выжившие дозорные. Сверху спустился Питер. Половина его лица была словно вымазана сажей, от лиственных лохмотьев не осталось почти ничего, так что впору было напомнить о приличиях, зато в свободной от шпаги руке мальчик держал дудку, ранее принадлежавшую одному из сатиров. У немногих девочек-дозорных словесник тоже увидел трофеи – украшения дриад.

Среди всех был и Зак – снова в образе кота, и Стефан – тот направил оба своих кольта на Весеннюю. Дмитрий не видел Анны, но чувствовал, что и она где-то близко, просто не хочет попадаться с Маугли на глаза последней из сумеречных креатур.

– Тебе здесь больше делать нечего, – сказал Дреер женщине. – Все, что было, мальчик отдал мне. А меня ты с собой не заберешь. Ты не в моем вкусе, ведьма, уж извини… Ступай.

Рыцарь Страха был самым сильным из четверых. Но зато бывшая ведьма оказалась самой умной. Ее поединок с Дреером отнял менее секунды и заключался в обмене взглядами. Даже говорить ничего не понадобилось больше. Ни вслух, ни через Сумрак.

Женщина исчезла. Разбросанные Гретой цветы сразу же засохли. С шуршанием упал венок.

Дмитрий обессиленно прислонился к основанию глобуса. Осмотрел недавнее поле боя. Перед ним зависли несколько фэйри. Еще одна обнаружилась у его ног, с опаленными крыльями.

Дреер поднял ее. Нарастить стрекозиные крылья Иной размером с палец было намного проще, чем создать фантом, похожий на Инквизитора Стригаля. Но, похоже, это выпило остаток сил. А взять их было почти неоткуда… Почти. Дмитрий понимал, что связи с Сумраком рвутся одна за другой. Даже не рвутся, а вянут и отпадают. Как цветы Греты.

Он перевернул ближайшую разорванную и частично сгоревшую книгу и прочитал несколько строк. Это оказалось что-то из новейшей Иной истории, про огромную воронку инферно над Москвой. Буквы сначала плыли перед глазами, потом стали неожиданно четкими и даже выпуклыми, словно шрифт для слепых. Дмитрию полегчало. Он только сейчас осознал, что слышит шепот. Не шепот дозорных, нет. Каждая книга, что еще оставалась в этой гигантской библиотеке, шептала ему, и Дреер ничего не мог поделать, чтобы избавиться от шума. К нему можно было только привыкнуть. Человек привыкает ко всему. Первый человек, которого Сумрак впустил в себя. Первый человек, который пустил в себя Сумрак.

Дмитрий прошел несколько шагов и наклонился над мертвым Лучником. Здесь он был бессилен. Лучник ушел, другие погибшие тоже ушли. Дреер знал куда. Там их встретят… наверное.

А еще он знал, что теперь будет делать все оставшееся время.

Рядом откуда-то появился Маугли. Быстро глянул на Лучника, отвел, как всегда, глаза в сторону. У Дреера проснулась безумная надежда, что он сам наврал Весенней, и Маугли отдал ему не все. Он еще что-то умеет такое, чего пока не может Дреер, ведь Дмитрий, к примеру, понятия не имеет, как изменить цвет Иному с Темного на Светлый.

Маугли стоял, ничего не делал и продолжал смотреть в сторону.

– Сумрак за ним больше не явится? – подошла и спросила Хильда.

– Я теперь ваш Сумрак, – ответил ей Дреер. – Точка.

Маугли повернулся к ним и вдруг сказал:

– Боже мой, уже час. Старик, видно, уже не придет…

Раздался общий вздох окруживших мальчика и взрослого дозорных. Дмитрий узнал во фразе сразу двух Чапеков – автора цитаты и его дальнего родственника, мнимого автора «зеркал».

Дмитрий не знал, как помочь Маугли. Но вокруг были тысячи книг, и каждую он мог теперь прочесть, не открывая. А те имели мосты к сотням тысяч других книг. Целители Иных еще не умеют лечить душевные болезни, но… что может книжное знание совокупно с книжным волшебством?

Это предстояло выяснить.

– Дело было так… – произнес Маугли и улыбнулся.

– Словесником вырастет, – посмотрев на него, устало сказал Дреер. – Или педагогом.

У Брэдбери он читал про «человека в картинках». Дмитрий Дреер сейчас чувствовал себя человеком в буквах. Знаки и символы проникали в него все глубже и глубже. Лезли под кожу, текли в крови, обменивались сигналами в нервной системе. Кажется, его генетический код был теперь записан удобным для чтения шрифтом.

Плоть заменялась информацией. Он превращался в текст. Вся его Иная сторона трансформировалась и теперь напоминала прежнюю не более, чем вампир в сумеречном облике походил на живого человека. Хотелось бы думать, что со стороны это выглядело все же красивее… Волшебство по-прежнему оставалось доступным, и возможностей было во много-много раз больше, чем ранее, но теперь все это преломлялось. Как будто отражалось в зеркалах.

Дмитрий понимал, что это надолго. Сознание одного человека не могло воспринять все, что спрессовал Сумрак. Всю историю людей и всю эволюцию планеты.

Или все-таки могло?

…Дреер переместил Анну с Маугли почти к самому интернату. Место выбрал с расчетом. Девушка и малыш оказались уже в пределах действия охранной системы Ярова и не должны были ее преодолевать. Но в то же время они еще были в лесу, здание едва проглядывалось за деревьями, и никто пока не мог им помешать.

– Вот два письма. – Дмитрий извлек конверты прямо из воздуха.

Новый статус позволял не только читать книги целиком, не раскрывая и не перелистывая, но и создавать уже запечатанные послания.

– Одно директору, – показал Дреер. – Эдуард Сергеевич, ты его помнишь. Второе в Надзор. Яров переправит Кармадону. Дункель теперь у меня в должниках. Так что примут вас обоих, тебя на работу, мальчика – на воспитание.

– Может быть, лучше было в тот… откуда мы его забрали?

– Нет, – отрезал бывший надзиратель. – В своем доме и стены помогают. Ему лучше расти с нашими, нормальными оболтусами. Хотя бы первое время. А потом я им займусь.