— Слушай, я … я не знаю, о чем он думал, когда сказал тебе это. В любом случае он не прав, ты очень сильная, я же видел.

— Недостаточно, — тихо пробормотала она себе под нос, закрыв лицо волосами, чтобы он не видел ее слез.

— Достаточно! Ему просто повезло — стойка с ножами оказалась близко. И вообще, это нечестно, ты в рукопашную, а он с ножом. Сама подумай, разве это справедливо?

— Справедливо? — она переспросила его, растерявшись. — Почему должно быть справедливо?

— Ну как же? — Этот вопрос окончательно сбил Араки с толку. — Вы же… Ну это… У вас был поединок, а это значит, что вы должны были драться честно. Вы должны быть в равных условиях.

— Не должен был использовать? Равные условия? Справедливость? О чем ты говоришь? Мы же не о каком-то поединке двух фехтовальщиков говорим. Это не спорт, а «танец» двух Альф, в конце концов. В «танце» оба хотят убить. Это не веселое время препровождения «так косточки размять»! Нет! Это — борьба за выживание! Если бы все было взаправду… — Она замялась ненадолго, поставила банку обратно на полку. Слезы прекратились. Глубоко вздохнув, она продолжила. — Если бы этот «танец» был настоящий, я бы умерла. Сильный выживает, слабый погибает. Закон жизни. В этом мире нет справедливости. Мы рождаемся в разных семьях, Районах, с разными физическими, умственными и финансовыми возможностями. Мы говорим на разных языках, и на мир смотрим по-разному, рождаемся мужчинами и женщинами, красивыми и уродливыми, здоровыми и больными, богатыми и бедными, талантливыми и нет. И очень малое в этой жизни нам под силу изменить. Если у тебя нет таланта, то, сколько времени ни просиживай за работой, сколько жертв и усилий ни прилагай, талантливые люди тебя все равно превзойдут. Если родился с врожденным дефектом, ты можешь лечиться, и все же полностью здоровым не будешь никогда. Если ты родился тупицей, то что бы ты ни делал, гением не будешь. Равных условий не существует. Думаешь, волка заботит то, что кролик родился без таких же клыков и когтей, что у него? Нет, ему все равно. Он его сожрет. Умный змей поймал глупую лягушку, только и всего. Я проиграла.

— Так или иначе, он не имел права говорить тебе гадости! Ты не заслужила такого!

— А он и не говорил гадостей. Он сказал все по делу.

— Раз все по делу, почему ты ревешь?

— Я не реву. — Она посмотрела ему прямо в глаза, показывая, что слезы больше не текут, но, хотя щеки уже высохли, сильно покрасневшие глаза выдавали ее с потрохами.

— Но ревела же! Он ведь видит и понимает все твои чувства — он не мог не осознавать того, что эти слова для тебя обидны. Слишком он хорошо разбирается в людях, чтобы допустить такую ошибку. Значит, говорил это специально, задевая тебя намеренно! — Внутри у него бушевал ураган эмоций, он почти срывался на крик.

— У него наверняка была причина так поступить! — Она отвечала ему так же громко.

— Какая? Я вижу такое уже не в первый раз. Ему просто наплевать на других. Делает, что захочет, говорит, что захочет, не считаясь ни с чьими чувствами. Да этому гаденышу, похоже, это нравится! Скотина он безчу… — Она не дала ему возможности договорить, подпрыгнув, она отвесила звонкую пощечину. Араки ошарашено уставился на нее.

— Не смей так о нем говорить! — Она смотрела на него снизу вверх обжигающе гневным взглядом. — Ты его совсем не знаешь!

— Прости, — почти шепотом сказал он.

— Лучше извинись перед Себастьяном. — Теперь она говорила спокойно и размеренно, так будто и не было той пощечины.

— И не подумаю. — Он погладил своей ладонью красный след от руки и посмотрел на нее прямо.

— Что это значит?! — Уже, казалось, потухшее пламя гнева вновь вспыхнуло в ее душе.

— А то, что перед ним я извиняться не буду. — Араки же успокоился полностью, голос его был тихим, но уверенным. — Пойми меня правильно, я извинился, не потому что его оскорбил, а потому что сказал такое о нем при тебе. Мое о нем мнение не изменится. Временами он невыносим, говорит, что вздумается, втаптывая без особых усилий других в грязь. Характер у него — дерь… — Он осекся, увидев пару великолепных, но сердитых глаз, похожих на два аквамарина. На миг он очарованно засмотрелся на них; на игривые блики света, отраженные в них; на небесно легкую голубизну, как у бескрайнего моря или ясного неба; на их чистую неприкрытую красоту. Немалым усилием воли он сбросил с себя эти чары и, отведя взгляд, продолжил. — Тяжелый, в общем, у него характер.

— И как бы то ни было, вы пришли сюда вдвоем. Я что-то не заметила, чтобы он тащил тебя сюда силой.

— Вопреки всем гадостям и колкостям, что он позволяет себе отпускать в мой адрес и адрес других людей, я все же хочу с ним общаться. Не хочу больше, чтобы он исчезал.

— Получается, мы с тобой в одной лодке. — Она чуть улыбнулась и взяла новую банку консервов с той же полки, продолжив собирать продукты.

— В одной лодке?

— Ага. — Она кивнула, смотря на банку, которую в ту же секунду отправила в корзинку. — Как бы ты о нем ни отзывался, относишься ты к нему хорошо, а значит, зла ему не желаешь. Выходит, мы на одной с тобой стороне.

Хиро не знал, что ответить на это и стоит ли, вообще, что-то говорить, потому беззвучно ходил за ней, пока она выбирала продукты. Пусть знакомы они были всего ничего, он чувствовал по отношению к ней что-то вроде душевной близости. Словно они давно были хорошими друзьями и отлично друг друга понимали. Может, дело в том, что она Альфа. Может, ему было комфортно с ней, потому что она так беззаботно общалась с ним без страха и косых взглядов, как с равным. А может, связано это только с ее врожденной способностью располагать к себе людей. Посчитав, что узнать наверняка ему никогда не дано, он отбросил эти размышления.

«Как она красива» — думал он, глядя, как она вальяжно расхаживает вдоль полок.

Его, несомненно, к ней притягивало. Она — первая ровесница, с которой он так спокойно общается. Никогда раньше, если, конечно, не считать Кристи, его диалог с противоположным полом не продлился дольше двух реплик. И, несмотря на то что такое общение для него в новинку, он при ней не тушевался и не смущался. Хотя взгляд порой отвести не мог. Настолько привлекательные люди