– Копайте. – Арминий указал пальцем на большой курган. – Копайте!

С ним была толпа воинов, человек двести или больше, и все они рьяно принялись за работу. Лопаты легко входили в свежевскопанную землю; со всех сторон возведенного легионерами Германика кургана росли груды земли. Большой камень с вырезанной на нем надписью, венчавший вершину могильника, уже валялся под ногами, разбитый по приказу Арминия на сотни осколков.

Он наблюдал за тем, как воины уничтожают курган, и только по мерному постукиванию ноги можно было понять, что в нем кипит гнев. После неудачной попытки загнать Двадцать первый легион в болото его люди несколько дней залечивали раны. Арминий не удивился, что Германик принял решение отправиться в долгий путь назад к Рейну, но понимал теперь, что может упустить последнюю возможность в этом году нанести чувствительный удар Риму и отомстить за Туснельду. Эта мысль терзала Арминия, как терзает немощного старика болезненная пролежень, как глубоко засевшая заноза, которая день и ночь напоминает о себе пульсирующей болью.

Осквернение могильника, воздвигнутого солдатами Германика, не утоляло этой боли, но он получал от него удовлетворение и размышлял о том, что оно станет посланием Риму. Наблюдая за тем, как воины начинают выбрасывать кости из огромной ямы, он думал, что эта земля не принадлежит Римской империи. Легионеры не имеют права насыпать здесь курганы. Именно здесь он лишил пятнадцать тысяч римлян всего: жизни, оружия, штандартов, даже их гордости. Останки заслуживают лишь того, чтобы оставить их заботам стихий, воронам и волкам. Рано или поздно кости сгниют и от чужаков не останется ничего. Уцелеют только черепа, которые он велел приколотить гвоздями к деревьям, и они долгие годы будут служить предостережением. Вторгнетесь на эту землю – погибнете. Разгневаете племена – и такая же судьба постигнет вас.

Над головой, словно Арминий сговорился с Донаром, каркнул ворон. Птица кружила высоко в небе – отчетливый темный силуэт с трепещущими на ветру кончиками крыльев. Вождь не был уверен, что ворон наблюдает за ним и его воинами, но, похоже, дело обстояло именно так. Недалеко от этого места по окончании бойни, устроенной им шесть лет назад, похожая птица привела его к последнему из трех легионных орлов. С некоторых пор, и особенно после похищения Туснельды, Арминий начал сомневаться в отношении к нему бога грома. Но сегодня, увидев вещую птицу, он уже точно знал, что Донар улыбается ему с небес.

Будь у Арминия время, он остался бы тут до зимы и уничтожил бы все, до последнего кусочка, напоминания о том, что здесь побывали римляне. Просеял бы всю землю и собрал осколки горшков, обломки оружия, звенья кольчуг и куски доспехов, сжег бы все вещи, сделанные из дерева. На очень сильном огне можно спалить дотла даже кости легионеров, их мулов и лошадей…

Он потер ладонью уставшие глаза. Наверное, настанет день, когда память о Варе и его уничтоженных легионах сотрется сама собой. Сейчас до`лжно решить, на какую из трех армий Германика следует напасть. Они всего лишь в нескольких днях пути на запад. Медлительные, отягощенные метательными орудиями и обозами римляне не успеют уйти далеко, и если не задерживаться в этом лесу костей, то можно быстро нагнать врага.

Арминия злило, что не хватает воинов для преследования и уничтожения всех легионов; с другой стороны, разделение сил Германика было ему на руку. Вождь чувствовал, что если правильно выбрать место и подкараулить противника, то победа будет обеспечена. Уничтожение двух, трех, а может, и четырех легионов не опрокинет империю, но от такого удара она содрогнется до основания и трон цезарей в далеком Риме покачнется. За многие годы после своей победы в этих лесах Арминий всякий раз с удовольствием слушал рассказ об отчаявшемся Августе, который ночами бродил по коридорам, стучался лбом о стены и кричал: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!» Повторить эту бойню, снова поглумиться над врагом – значит устроить жестокое испытание для преемника Августа, Тиберия.

«Тиберий уже далеко не молод», – думал Арминий. Он – старик, со всеми болячками, заботами и хлопотами старика. Груз власти и ответственности может оказаться слишком тяжелым для его согбенной спины. Арминия охватило возбуждение, нервы напряглись. Если он в течение месяца перебьет тысячи легионеров, то захватнические войны Тиберия в Германии прекратятся – это неизбежно, как сама смерть. Легионы будут оставаться на своей стороне Рейна, как спрятавшиеся в свои конуры побитые собаки.

Широкая улыбка пришла на смену мрачному настроению, охватившему Арминия после неудачной атаки. Настало время снова собрать вождей и решить, какую из вражеских армий они уничтожат.

– Я считаю, что мы должны преследовать Германика. Только представьте – мы убьем родственника императора! – сказал Тощий уверенным голосом. Он обвел взглядом собравшихся вождей, сидевших вокруг костра в центре лагеря Арминия. Всего несколько голосов поддержало его, и Тощий нахмурился: – Разве мы можем отправить Тиберию более убедительное послание?

– У империи нет недостатка в способных полководцах, – заметил Арминий, про себя желая Тощему заткнуться, слушать тех, кто поумней – в частности, его, – и предоставить им принимать решения. – Одним больше, одним меньше – это не играет роли в их политике здесь и не имеет значения, благородных кровей Германик или нет.

– Ты говоришь так, Арминий, потому что желание отомстить за Туснельду огнем горит в твоем сердце. – Тощий сделал жест рукой, который можно было истолковать и как сочувственный, и как осуждающий. – Но не все смотрят на мир так, как ты. Если Тиберий потеряет Германика, столь дорогого ему, он навсегда потеряет аппетит к завоеваниям.

– По моему мнению, горюющий Тиберий пошлет даже большие силы против нас. Не забывай также, что с Германиком идут два легиона. Сомневаюсь, что даже твои воины смогут уничтожить более восьми тысяч легионеров, – сказал Арминий, стараясь убедить вождей в своей правоте. Ингломер, его дядя, с одобрением смотрел на Арминия. Некоторые вожди утвердительно ворчали, но многие советовались между собой. Арминий почувствовал, что в нем просыпается гнев. Почему он каждый раз должен убеждать их в том, что следует делать? – Мы должны нанести один разящий удар, как шесть лет назад.

– А я говорю, что мы можем нанести два удара! Мои воины в состоянии справиться с Германиком и его войском. Бóльшая часть наших сил останется с тобой и нападет на одну из двух римских армий. – Вожди согласно закивали, и Тощий осклабился: – Что ты скажешь на это, Арминий?

«Будь ты проклят, глупец! Ты заведешь своих воинов в ловушку или пойдешь в лобовую атаку и всех их погубишь», – хотел сказать Арминий, но сдержался, обдумывая наилучшую линию поведения. На первый взгляд все они равны – вождь херусков и другие вожди, хотя именно он, Арминий, наиболее искушен в искусстве войны – до известной степени. Именно он до самой последней мелочи разработал план западни для Вара. Тем не менее если он ткнет Тощего носом в грязь, то лишится не только его поддержки, но и поддержки других вождей.

– Ты сильный мужчина и храбрый воин, – сказал Арминий. – Но и Германик – чтоб ему провалиться – отличный военачальник и не раз доказывал это, начиная с неожиданного нападения на хаттов и заканчивая похищением Туснельды и освобождением Сегеста.