Тощий высокомерно вытянулся.

– Значит, я недостаточно умен, чтобы сражаться с ним?

– Я этого не говорил, – возразил Арминий, про себя подумав, что это именно так, и добавил со льстивой улыбкой: – Ты – великий вождь, но не получил военной подготовки, тех знаний тактики, которыми обладает Германик.

– Ни один из вождей не получил – и все же мы били римлян в прошлом. Ты не единственный, кому это удавалось, – уколол Тощий, вызвав смех вождей.

Уязвленный, Арминий хотел спросить, кто же тогда уничтожил три легиона, но вместо этого поднял руки ладонями вперед в умиротворяющем жесте.

– Конечно, не единственный. Но речь идет и о дисциплине тоже. Именно этому мне пришлось учиться, когда я жил у римлян. У тебя замечательные воины, ведь они всегда первые в любом бою, разве не так?

Все поняли, о чем говорит Арминий. Узипеты, горячие головы, никогда не дожидались команды атаковать. Тут и там послышались смешки, а Тощий покраснел.

– Их храбрость несомненна, но если они нападут на Германика в неподходящий момент, то погибнут так же, как Вар с его легионами. Мне нужен ты и твои люди, – продолжал херуск, мешая правду с лестью. – Оставшись без вас, мы будем слишком слабы и не сможем помешать римлянам поступать так, как им заблагорассудится.

Тощий хмыкнул:

– Не знаю, почему вы беспокоитесь. У Германика не было бы ни единого шанса.

Они смотрели друг на друга, и ни один не хотел уступать. «Если я продолжу в том же духе, – думал Арминий, – Тощий заберет своих воинов и уйдет». В этом предприятии у вождей не было ничего общего, кроме ненависти к врагу. У римлян такой проблемы не возникало: легионеры присягали императору и служили под началом любого поставленного над ними полководца.

– Я все сказал, – громко заявил он. – Что думают остальные? Следует ли нам разделить силы или держаться вместе?

– Я всего лишь хочу, чтобы Германик никогда больше не досаждал нам, – заявил Тощий, выпячивая свою куриную грудь.

Арминий спрятал улыбку, вызванную напыщенной позой Тощего. Время для потехи не настало, бой еще не выигран. С затаенным нарастающим напряжением он наблюдал, как вожди собираются небольшими группками. «Будь со мной, великий Донар, – молил он. – Мне нужна твоя помощь и их поддержка тоже. Я не справлюсь с одним своим племенем».

К тому времени, когда вожди закончили совещаться, Арминию казалось, что прошел целый день. Слово взял Большая Челюсть, вождь ангривариев:

– Неразумно было бы разделять наши силы, а Германик – умелый военачальник с двумя легионами и конницей. Узипетам следует остаться здесь, с нами.

– Вот как? – воскликнул Тощий. – Почему?

– Пока едины, мы сильны. Германик может порознь разбить любого из нас, даже Арминия.

Большая Челюсть бросил взгляд на вождя херусков, который тут же подтвердил:

– Это правда.

– Ты можешь потерпеть поражение, – добавил Большая Челюсть под общее одобрительное ворчание.

– Такого никогда не случится! – Тощий снова выпятил грудь. – Мы что, ручные собачки Арминия, чтобы делать все по его желанию?

Большая Челюсть усмехнулся.

– Арминий, может, и заносчив, как петух… – При этих словах все засмеялись, и Арминий захохотал вместе со всеми, а Большая Челюсть продолжил: – …Но разве ты видел, чтобы он сейчас подходил к нам и говорил, какое принять решение? Мы свободные люди, как и ты. Мы сами решаем.

– Это так, – признал Тощий, покраснев еще больше.

– Итак, ты с нами? – напрямую спросил Большая Челюсть.

Тощий заколебался, и Арминий затаил дыхание.

– Я с вами, – наконец заявил Тощий. – Двадцать голов умнее, чем одна, так я полагаю.

Арминий перевел дух. «Благодарю тебя, Донар, за то, что убедил остальных потрудиться для меня». Он не сомневался, что, если б продолжил спорить с Тощим, тот назло ему совершил бы самоубийственную попытку разбить Германика. Возможно, он и преуспел бы, но Арминий сильно сомневался в этом.

– Так на кого нам следует напасть, на Стертиния или Цецину? – спросил Большая Челюсть не у Арминия, а у всего собрания.

По мнению Арминия, выбор был очевиден. У Цецины самая большая армия, четыре легиона и значительное количество вспомогательных войск. Кроме того, он направлялся в труднопроходимую местность с множеством лесов и болот. Конечно, правитель намеревался воспользоваться деревянной дорогой, построенной пятнадцать лет назад другим римским военачальником. Но в отличие от Арминия Цецина не знал, что дорога в значительной степени разрушена и что местность благоприятна для устройства засады. Арминий собирался настаивать, что им следует пойти за Цециной, но чувствовал гордую настороженность вождей и был обижен словами о собственной заносчивости, а потому решил выждать.

– Лучшее, что мы можем сделать, – это напасть на Цецину, – заявил Большая Челюсть, посмотрев сначала на Арминия, а затем на остальных вождей. – У него самая большая армия, но местность, по которой он пойдет, позволяет нам затаиться и ждать. От деревянной дороги уцелели лишь отдельные участки, так мне говорили. По ней невозможно перемещать метательные орудия или повозки. Мы можем напасть в любое время, пока эти глупцы будут стараться построить новую дорогу.

Вождям речь очень понравилась, они улыбались и кивали друг другу. Тощий хранил независимый вид, но не возражал.

– Что скажешь, Арминий? – спросил Большая Челюсть.

– Я выбираю нападение на Цецину.

– Кто-нибудь хочет напасть на Стертиния? – Большая Челюсть обвел взглядом собрание. – Нет? Значит, принимаем решение. Давайте пойдем за Цециной и выберем правильный момент для нападения на него и свору легионеров. Четыре орла – это прекрасный улов!

Начался шутливый спор о том, какому племени следует обзавестись орлом. Большая Челюсть с усмешкой наблюдал за спорщиками. Арминий сбоку подошел к нему.

– Спасибо, – шепнул он ему.

– Уничтожить армию Цецины – значит послать ясное предупреждение в Рим. Чтобы добиться этого, нам потребуется каждое копье. – Большая Челюсть строго смотрел на Арминия. – И все-таки жаль, что узипеты не пойдут за Германиком.

– Я не согласен.

– Ты не наш царь, Арминий. Ты нами не правишь.

– Я знаю. Я…

Большая Челюсть оборвал его:

– Может быть, ты и лучший военачальник среди нас, но слишком часто ведешь себя так, словно только у тебя одного есть мозги.

Очень редко бывало, чтобы Арминий не находил слов для ответа, но тут не сумел возразить. После неловкого молчания он произнес:

– Прости.

– Оставь извинения при себе, – бесцеремонно махнул рукой Большая Челюсть. – Научись обращаться с нами как с равными себе, а не с подчиненными, или херускам придется воевать с римлянами отдельно от остальных.