Однако было еще одно обстоятельство, не дававшее покоя полицейскому.

Оливер долго отсутствовал дома, отдал немало душевных и физических сил, чтобы успешно завершить столь серьезное дело, и все тяготы и радости он переживал не один.

Тем не менее сейчас ее с ним не было, он вернулся к набившему оскомину одиночеству. Оливер снова не отважился сделать решительный шаг.

Последняя ночь в Санто-Доминго была фантастической. Ни разу в жизни он не испытывал такого душевного подъема, как рядом с Альтаграсией в тот вечер. Сначала он решил, что эйфория вызвана благополучным окончанием трудного следствия: вслед за насыщенными событиями днями, проведенными им в непринужденной обстановке, наступила эмоциональная разрядка.

Вместе молодые люди встретили безоблачный рассвет: солнце взошло на чистом небе, осветив волны Карибского моря, прозрачнее которых, наверное, еще не омывало берегов первого города Америки.

Прощание было долгим и трогательным.

Полет до Мадрида выдался напряженным. И хотя погода по всей воздушной трассе не давала повода для беспокойства, в полете Оливер не мог ни спать, ни есть.

Зона турбулентности находилась внутри его.

Но все осталось позади. С тех пор он ей не звонил. И они не переписывались, даже по электронной почте. Ничего такого. Он понимал, что если свяжется с Альтаграсией, это будет приглашением продолжать отношения. И эта перспектива вызывала у него смешанные чувства. А потому он предпочитал вообще не проявлять к ней интерес.

Оливер снова открыл газету и обнаружил, что по данному делу есть дополнительная информация. Решение наконец принято. И эта новость подняла ему настроение. Последняя страница дела тоже перевернута.

Доминиканские и испанские власти договорились разделить прах великого адмирала. Дипломаты обеих стран потратили много сил и времени, пытаясь установить, какие останки изъяты из собора в Севилье, а какие происходят из Санто-Доминго, и не пришли к единому мнению, как сообщалось в коммюнике. Вывод следовал очевидный: не представлялось возможным определить, какой частью останков владела каждая из стран до ограбления.

Напряженные переговоры длились несколько дней, и в результате на правительственном уровне было заключено соглашение, благоприятное для обоих государств: останки предполагалось поделить с тем, чтобы в гробницах в Севилье и в Санто-Доминго вновь упокоился прах великого адмирала моря-океана.

Оливер подумал, что означенная договоренность должна привести к равновесию, при том что каждый из истцов будет вынужден частично отказаться от первоначальных претензий в затянувшемся споре.

Пресса рукоплескала принятому решению, которое ставило точку в тяжбе между двумя странами, тянувшейся более столетия, и отвечало общим интересам.

С одной стороны, соблюдалась последняя воля первооткрывателя, завещавшего похоронить себя на прекрасном острове Эспаньола, — довод, оказавший существенное влияние на исход переговоров. С другой стороны, Севилья также получит назад свою реликвию. И отныне оба государства смогут с гордостью утверждать, что прах адмирала покоится на их территории.

Оливера порадовала и заключительная часть газетной статьи.

Согласно договоренностям, предварявшим поиски затонувшего корабля, и в соответствии с условиями соглашения, подписанного послами обеих держав, принималось решение об учреждении Международного фонда Христофора Колумба с резиденциями в Мадриде, Генуе и Санто-Доминго. Финансирование фонда должно было осуществляться за счет огромного богатства, найденного в сундуке с затонувшего корабля Колумба. Деятельность фонда подразумевала изучение личности первого адмирала и его наследия.

Доминиканское правительство выражало удовлетворение достигнутым соглашением, в частности и по той причине, что президиум, а также научный и исследовательский центр нового фонда предлагалось разместить в Доминиканской республике. Это, по прогнозам, окажет в будущем благотворное влияние на развитие университета и формирование интеллектуальной элиты в стране.

В новый фонд направлялся также поток инвестиций, что, несомненно, пойдет на пользу гражданскому обществу Санто-Доминго.

Улыбка Оливера служила подтверждением, что договор он поддерживает во всех отношениях. Он вдруг представил своих доминиканских друзей-ученых, столь последовательно отстаивавших интересы отечества и выступавших против правящей политической верхушки. Перевернув страницу, он с воодушевлением принялся рассматривать фотографию доньи Мерседес, избранной президентом Международного фонда Христофора Колумба. Помолодевшая, сияющая дама принимала высокий пост и обещала чтить память первооткрывателя достойно его великим свершениям.

Оливер читал и перечитывал страницы, отведенные этой животрепещущей теме, надеясь найти мимолетное упоминание о министре культуры. Она наверняка принимала участие в переговорах, но скорее всего предпочла остаться в стороне от газетной шумихи.

Оливер заплатил по счету, решив ехать домой на метро — так выходило быстрее. Ему срочно нужно было позвонить и поздравить всех друзей, оставшихся там, за океаном, с удачным исходом дела. Дела, оказавшегося самым важным в его жизни. Уже наступил полдень, и, следовательно, время было подходящим, чтобы связаться с Санто-Доминго.

Теперь у него есть замечательный предлог для звонка.

Оливер вышел на станции, ближайшей к его дому. И сердце его чуть не выпрыгнуло из груди от зрелища, представшего его глазам.

Альтаграсиа Беллидо, отпустив такси, тащила огромный чемодан.

Они молча смотрели друг на друга.

И оба не знали, что сказать и что сделать.

Внезапно Оливер решился. Он шагнул к Альтаграсии и крепко обнял ее, поцеловав так, что у нее перехватило дыхание.

Немного опомнившись, Альтаграсиа заговорила:

— Вчера были подписаны соглашения. Я успела на ночной рейс, и вот я здесь. Я только что приехала.

— Я прочел обо всем в газете. Ты не представляешь, как я рад! Превосходное решение.

— Да, пожалуй. Благодаря тебе мы смогли добиться успеха и начать очень перспективный проект для моей страны.

— Но я ведь ничем не отличился. Это ты нашла пути и способ объяснить все тайны, среди которых мы блуждали последние недели, — ответил Оливер, целуя ей руку.

— А теперь? Что мы будем делать? — нежным шепотом спросила она.

— А теперь мы откроем друг другу самих себя. Хватит уже решать чужие проблемы. Теперь я хочу найти свой собственный Новый Свет. Что скажешь?

— Что ради этого за ночь я преодолела больше семи тысяч километров.

Путь к дверям дома Андреса Оливера стал их последним за много дней путешествием.

Идея написать роман, хоть это и может показаться невероятным, пришла ко мне внезапно, во время одной из многочисленных за последние годы командировок в Доминиканскую республику, а точнее, когда я летел на Антильские острова, следуя тем же курсом, каким четыре раза в своей жизни плавал Христофор Колумб.