Белые лилии, покачиваясь на теплой воде уже другого, мелководного и уютного залива, загадочно светятся в тени его и огромная человеческая благодарность, растянувшаяся на многие десятилетия, пробуждается в сердце каждого, кто ступает по его слегка потрескавшемуся асфальту.

Теперь, друзья мои, здесь проложен таможенный маршрут (!), и большегрузные бродяги автомобили, торопясь на юг, к тёплому Черному морю, ласкают упругими шинами надежную его спину, и мост стал-таки стратегическим!

Впрочем, может ли быть, дорогой читатель, какая-то другая стратегия, кроме той, что позволяет соединить разобщённое, приблизить далёкое и просто служить трудолюбивым, добрым и талантливым людям, которые многими и многими поколениями жили, живут и будут жить на этих великолепных, живописных зелёных берегах!

Забросив сумку за спину и увлёкшись воспоминаниями, Юрий шагал легко и быстро. Он даже не заметил, что станционный посёлок скрылся из виду, и дорога теперь проходила среди полей невысокой ещё пшеницы или ржи. Среди этого, величаво перекатывающегося из дали в даль, жёлто-зелёного моря, синими искорками кое-где вспыхивали васильки, а вдоль обочин весёлыми девичьими стайками бежали ромашки. Лиловые, сиреневые и бело-голубые высоченные кисти люпина, предусмотрительно подальше отойдя от пыльной дороги, горделиво и надменно покачивались в тёплом июньском воздухе.

Вечернее небо поднималось Апранину навстречу. Остывающее солнце, намаявшееся за день от собственного усердия, лениво катилось на ночлег, постепенно уступая место прохладе и великодушно позволяя одуревшей от жары природе отдышаться за короткую июньскую ночь.

Из-под ног, из придорожной травы веером сыпались кузнечики, путь продолжался, и воспоминания тоже.

Сладкое сиротство

Да, лето! Июнь дошёл до точки кипения…

Пляж на реке практически повсюду.

Берег шумит и суетится на Грибовке. Там, на просторной, ровной как стол, поляне организована волейбольная площадка. Сетку никогда не снимают, мячи не прячут и ничто никуда не девается.

Любители уединения и парочки расположились на Островке, в зелёном «раю», среди ивовых кустов и изумрудной густой травы вдоль воды. Там много укромных мест и ещё больше комаров.

Гусиный пляж, облюбовали семьи с детьми. Плоский песчаный берег даёт хороший обзор, а река с золотистым чистым дном и глубиной не больше метра позволяет детворе всех возрастов безопасно резвиться «на всю катушку».

На Крутых, напротив Гусиного пляжа, спасу нет от мальчишек. Это и понятно, ведь на лугу размечено футбольное поле с настоящими воротами, а сам берег высокий, обрывистый, да ещё и с трамплином из толстой длинной доски, откуда так здорово нырять и прыгать.

Но особенно людно, конечно на главном городском пляже у Трех Сосен, где яблоку негде упасть!

Самая же серьёзная и солидная публика, дорогой читатель, включая приезжих с палатками, расположилась ещё дальше вверх по течению на Боровне, где река, упёршись в лес, делает крутой поворот вправо и у неё нет дна. Высоко над рекой на обрыве шумит сосновый бор, а внизу бьют ключи, и поэтому вода на глубине ледяная. Вдоль противоположного берега, под водяными лилиями и кувшинками, в зелёных подводных джунглях, вытаращив глаза, стоят щуки величиной с крокодила. Там великолепная охота с подводным ружьём, маской и ластами.

Автобудка по-прежнему лежит в реке под Тремя Соснами на боку, и только вершок над водой торчит.

На зеленом правом берегу старшие пацаны режутся в карты, в «козла», и проигравших, раскачав, как всегда под радостные крики и вопли отдыхающих на счёт «три», бросают с обрыва в воду, причём счёт хором ведёт весь пляж!

На другом высоком берегу с песчаным откосом, амфитеатром, развернувшемся к югу прямо под палящее солнце, как обычно, добродушный Паша Грек (дай Бог ему здоровья!) сидит в своём буфете.

Неутомимый и обстоятельный Митька Карман неторопливо плывет против течения на своей лодке в сторону Боровни, где, как уже было сказано, «нет дна» и бьют ключи. На корме Митькиной плоскодонки лежит явор, свесившись к воде, торчат удочки, и пока ещё скучает укрытая мешковиной небольшая сетка «топтуха» с половинкой кирпича, привязанной в качестве грузила.

Вдоль реки, у кромки леса, пролегает заросший ивовыми кустами и травой противотанковый ров, который в военное лихолетье копали всей округой и стар, и млад, а над ним в тёплой летней синеве шумят красавицы сосны. Весь лес испещрен старыми окопами, траншеями и воронками, засыпанными сосновыми иголками. Только копни рыхлый игольчатый наст, и найдёшь в прохладном песке ржавые гильзы, и станет жутковато от несоответствия всей этой летней красоты и благодати тому холодному и кровавому отголоску, который природа упокоила здесь.

Начиная с мая, всё лето – маёвки, праздники на природе, буфеты в лесу над рекой, где «о Наташе» поет Сашка Зеня, и где на День молодёжи утонула Люда Ступакова, Юркина одноклассница.

Сколько черники на опушке у Боровни, а земляники в Липенке и малины в веркеевском Сосоннике!

Ближе к осени грибы и открытие охоты на старых вадьковских торфяных карьерах и в Конопельках, о чём начинаешь вспоминать и думать тогда, когда последний летний месяц перевалит за середину.

С августом заканчивается летнее благодушие, и школьный двор постепенно наполняется беготнёй и голосами.

Первое сентября! Как правило, это солнечный день, почти гусарский праздник «золотого на голубом»! Это день белых бантов и школьных кружевных передничков, белых рубашечек и воротничков, букетов георгин, восторженных встреч, пахнущих свежей краской классов, новых портфелей с новыми учебниками и чистыми тетрадками. Это день, дорогие мои, искреннего стремления учиться с чистого листа и только на «хорошо» и «отлично»!

В школьном палисаднике – разноцветные ромашки и буйство «золотых шаров» на грациозно изогнутых стеблях, свешивающихся за невысокий зеленый заборчик из заострённых дощечек. На ярких ладошках ромашек, как на аэродромах, беззаботно гудят бестолковые альфонсы–трутни, выгнанные накануне осени из пчелиных ульев на «вольные хлеба».

Несмотря на то, что все соскучились друг по другу, по учителям, по школе и даже по занятиям, эмоциональный хвост беззаботного лета ещё будет тащиться за ними весь сентябрь. Только затяжные холодные дожди и октябрьская серость окончательно поставят крест на летней сказке.

А пока пойман трутень, к его лапке привязана нитка и маленький бомбардировщик выпущен в классе в свободный полёт. Не имея возможности из-за нитки совершить посадку, он будет часами барражировать под потолком с характерным для тяжёлого самолёта гулом, и ни о каких занятиях речь, конечно, идти уже не может. Всё внимание к несчастному насекомому и задача одна – изловить! Производятся попытки, даются советы, и как бы это уже и не каникулы, но ещё, вроде бы, и не учёба, а игра в школу. И преподаватели ещё улыбаются, и маленькая хитрость, пожалуй, удалась, и обманули осень, да