каждом доме было, что называется, завались!

Охранял сад, равно как и само здание, старый партиец, дедок, вооружённый древним одноствольным ружьём, в стволе которого уже, как минимум лет двадцать, жили одни только пауки. Однако дед был ещё довольно резвый и очень даже проворно бегал в случае необходимости, что придавало погоне за малолетними налётчиками дополнительный азарт, грациозность, остроту и привлекательность.

Перелетев через забор на едином дыхании, как мартышки, и в очередной раз оставив ревностного стража «с носом», сопливые любители острых ощущений усаживались в кустах бузины на противоположной стороне дороги, хрустели своей добычей, набитой за пазуху, обменивались впечатлениями и ждали дальнейшего развития событий.

Однажды, засидевшись в своём убежище дольше обычного, компания увидела парня и молодую девушку, явно пытавшихся уединиться. Укрывшиеся в засаде, затаив дыхание и открыв рты, мгновенно оценили обстановку, притихли и приготовились наблюдать картину, куда «дети до 16-ти лет не допускаются».

Сначала парень целовал смущающуюся девушку, которая кокетливо как бы пыталась уклониться. Но вскоре она осмелела и, обвив его шею тонкими загорелыми руками, сама прижалась к своему приятелю.

Сидящие в бузине приняли растительный вид и не шевелились, а когда парень приподнял у девушки платье, и его рука заскользила по её ножке вверх, приоткрыв белые трусики, футболка у Серёги Микитюка выскользнула из шаровар, яблоки высыпались и, глухо постукивая, покатились на дорогу.

Да-а-а…?!!! Сцена мгновенно была испорчена, и кино кончилось.

Парочка же, смутившись, спешно ретировалась и пропала из виду, рванув в сторону школьного двора в заросли расположенного за ним парка.

На «виновника» же, скажу вам честно, смотреть было жалко. Совершенно уничтоженный случившимся, он, с видом побитой собаки, абсолютно безропотно воспринял полученный подзатыльник, сопровождаемый изысканными непечатными эпитетами.

Дорога, на которую выкатились злосчастные яблоки, уходила, как уже было сказано, вниз к бане, а по левую сторону её, примерно с середины спуска и как раз напротив дома и огорода Сергея Шведа, начинался довольно глубокий овраг, летом заросший крапивой и лопухами.

Ранней весной, когда солнце уже припекало так, что можно было увеличительным стеклом выжигать на деревяшке, этот овраг превращался в каньон с ревущими водопадами талой воды, которая, казалось, стекается сюда со всего города.

Тяжёлый мартовский снег был отличным материалом, и «юные гидростроители», надев высокие резиновые сапоги, с усердием, которому позавидовали бы даже бобры, сооружали плотины и запруды. Вода выходила из берегов промытой канавы и заливала всю мостовую. Прохожие недовольно ворчали, но перешагивали через творение пацанячьих рук, а изредка проходящие машины с шумом и брызгами разрезали колёсами снежные дамбы, выпуская вниз маленькое цунами, заставляя неутомимых и промокших до нитки «ваятелей» начинать всё сначала.

Уже закончилась весна,

Незримо превращаясь в лето,

Но осень далека, и плещется река,

Зеленой нежностью одета.

И жизнь переполняет мир

Непостижимо откровенно.

И шепчутся леса, песчаная коса

Следы смывает белой пеной.

Теперь не верится, что снег

Мне заметал двойные окна,

И день морозный догорал,

И вечер звезды рисовал на стеклах.

Вот и моя прошла весна,

И лето вроде на исходе,

Но осень не видна, и даже седина

Еще не серебрится вроде.

Еще так призрачен финал

И чувства возраста моложе,

Но замечаю я, что старые друзья

Мне с каждым годом все дороже!

Я больше век не тороплю,

Хотя в глазах огонь искрится,

И что-то возвращает нас в былое,

И в полночный час не спится…

Уже закончилась весна,

Уже закончилась весна.

Весна неотвратимо и плавно перетекала в лето, заполняя каждую клеточку пространства суетливой жизнью, жужжаньем и чириканьем, буйством зелени и пёстрым дурманом всевозможного цветения! Огороды утопали в зелени, сады склоняли свои ветви через заборы к пыльным тротуарам, и в жарком недвижном воздухе, казалось, запуталось и, обессилев, остановилось само время.

Давно известно, что поджигать, взрывать, вообще испытывать судьбу и искать приключения на свою голову и обратную часть тела – у мальчишек в крови.

Появлялись на свет подводные ружья с проволочными трезубцами и резинками из велосипедных камер. В загнутые с двух концов и прорезанные для запала трубки засыпалась адская смесь селитры, серы и древесного угля. Бомба закладывалась в подходящую нишу, чтобы посмотреть и оценить силу взрыва.

Два болта, стянутые гайкой, между которыми зажата сера, натёртая со спичек, являли собой осколочную гранату, ежели эту конструкцию грохнуть о кирпичную стенку. Болты и гайки свистели над головой как пули, но разве могли они попасть в них?!

В бутылку из-под шампанского заливалась на четверть объёма вода, заталкивался клок сена, засыпался карбид и забивалась деревянная пробка, зажатая проволокой. Затем бутылка переворачивалась и с привязанным к горлышку камнем бросалась в речку. Так в глупых, стриженых головах выглядел способ глушить рыбу, которую в те времена можно было просто поймать трусами.

Детская бесшабашность мало давала себе отчёта в том, что они снабжали дно битым стеклом, на которое очень часто сами и попадали.

Все ноги и руки были изрезаны и исколоты в результате подобных экспериментов и испытаний, но процесс познавания мира, как водится, остановить нельзя.

Одной из последних технических «разработок» был «подпикач», некое подобие пистолета-ружья, состоявшего из рукояти и закреплённой на ней медной трубки, загнутой с одного конца, и рядом с ним слегка пропиленной для запала. Более всего, конечно, для этого дела годилась трубка от тракторного двигателя, где, собственно говоря, и добывалась. Остаётся только догадываться, дорогой читатель, в каких выражениях звучали пожелания трактористов в адрес экспериментаторов.

Аппарат заряжался порохом с дула, забивался пыж, а в прорезь затиралась сера от спички и прикладывалась к ней целая спичка, прижатая к прорези петлёй, сделанной из гвоздика. Одним движением коробка поджигалась спичечная головка, воспламенялась серная передача и гремел выстрел.

Но, как известно, совершенствованью нет предела, и было сконструировано настоящее ружьё с курком и бойком из гвоздя, загнутого для зацепа при взведении. Испытания превзошли все самые смелые ожидания! Рубленая проволока впивалась в доски дверей сарая Серёжки Шведа как в пластилин, но это было не интересно и не зрелищно. Этого было мало, и пустоголовые охотники засели в густой малине, на краю огорода, напротив дороги, рва и «райкомовской горки», в ожидании подходящей мишени.

В это время ничего не подозревающий рыжий соседский кот, видимо, своей привычной дорогой, вышел из-за угла сарая. Помешкав секунду, он задрал облезлый дрожащий хвост, деловито пометил этот угол и, свернув в огород, пошёл по меже с бураками как раз поперек внимания оживившихся наблюдателей, метрах в десяти от них. Ботва от бураков почти постоянно закрывала кота,