— Хватит ходить вокруг да около, Рекс, — вмешаласьДесс. — Простая арифметика: нулевая скорость, умноженная на сколь угоднобольшой отрезок времени, дает в результате ноль. И что мы будем делать, еслилуна не собирается трогаться с места?

— Не собирается? — осторожно переспросилаДжессика. — И что, так теперь будет всегда?

— Я этого не говорил. — Рекс наконец отвел взглядот неба. — Это было бы… безумием.

— Да все, что происходит сейчас, чистое безумие,Рекс! — воскликнула Десс. — Сейчас не полночь, она в этот моментразве что в Австралии или где-то там, но время остановилось!

— Да, что вообще происходит, Рекс? — спросилДжонатан, мягко спрыгивая на землю.

Рекс вкинул руки, будто сдаваясь.

— Послушайте, в летописях знания о таких делах нет нислова. — Его голос звучал по-прежнему спокойно. — Так чего вы комне-то пристали?

На мгновение все умолкли, ошеломленные его словами. Джессикапоймала себя на том, что таращится на следопыта с открытым ртом. Надо же, какоказалось: как только запахло жареным, все дружно кинулись за разъяснениями кРексу.

Он обвел их всех невозмутимым взглядомследопыта-знатока-провидца — и вдруг улыбнулся.

— Ладно, ребята, сбавьте обороты. Пусть для началаМелисса принюхается. — Он повернулся к телепатке. — Ты чувствуешьМадлен?

— Нет, она скрывается. Но готова поспорить, онаобалдела не меньше нашего.

— А что насчет темняков? Они проснулись?

Мелисса на мгновение замерла, закрыв глаза и запрокинувголову, и стала мысленно обшаривать пустыню и земли за ней.

Джессика обвела глазами остальных. Они уже довольно давно несобирались впятером. Наверное, с той самой ночи на соляных пустошах, послекоторой все полетело к чертям — Рекса похитили, Мелисса вылетела через лобовоестекло машины, а Десс…

На Десс те события сказались, очевидно, хуже, чем наостальных. Теперь на большой перемене она ходила обедать с Джессикой иДжонатаном или одна, но никогда — с Рексом и Мелиссой. Она так и не простилателепатке, что та взломала ее память.

И Джессика не могла ее за это винить. Равно как и не моглавинить Рекса за то, что он изменился после преображения в полунелюдя. А на лицеМелиссы после той аварии до сих пор оставались розоватые шрамы.

Но все как будто бы забыли, что Анатея, девочка-следопытка,которую много лет назад превратили в полунелюдь, той ночью УМЕРЛА. А посравнению с этим все их беды — сущие пустяки…

Иной раз, глядя на полуночников, Джессике хотелось нацепитьфутболку с огромной надписью на груди: ЗАВЯЗЫВАЙТЕ ДУТЬСЯ!

— Да, они проснулись, — медленно проговорилаМелисса. — Даже странно, что вы, ребята, их не слышите.

— Не слышим? — Рекс, обернувшись через плечо,посмотрел на бедленды. — Хочешь сказать, они идут сюда?

Джессика сунула руку в карман в поисках «Дезинтегратора», ноего там, конечно, не было — ей и в голову не приходило, что фонарик можетпонадобиться до полуночи. Сейчас при ней были только «Акарициандоты»,браслет-цепочка, который подарил ей Джонатан. Джессика машинально перебралапальцами тринадцать крошечных амулетов, болтающихся на запястье.

Мелисса покачала головой.

— Нет, сюда они не идут и вообще не особо двигаются.Просто очень шумят. — Она поморщилась, ее лицо болезненно исказилось —такое выражение всегда возникало у телепатки, когда вокруг находилось слишкоммного людей.

— Мелисса, о чем ты? — не понял Рекс. — Чтозначит «шумят»?

— Кричат, завывают, галдят.

— Вроде как со страху?

Мелисса покачала головой:

— Нет, вроде как на радостях.

Часы Джессики показывали 9.17 утра, но ей казалось, чтосинева властвует в мире уже много часов. Минуты еле ползли, словно само времястало бесформенным и тягучим.

А с другой стороны, как она может быть уверена, что часыидут правильно? Как можно быть уверенной хоть в чем-нибудь? Может, она и другиеполуночники и правда уже сто лет торчат на парковке…

— Слезай оттуда! — снова закричал Рекс.

Джессика посмотрела вверх и вздохнула. Джонатан все ещестоял на крыше школы.

— Ты же вроде говорил, что это может продолжатьсявечно! — крикнул он в ответ.

— Да, а может кончиться в любой момент!

— Не-а, полночь всегда длится час, Рекс. И ты этознаешь.

Джонатан засмеялся и перепрыгнул на крышу спортивного зала.Оттуда он оглядел горизонт, как будто небо Биксби могло скрывать в себеобъяснение происходящего.

Джессика нервно сглотнула — ей тоже было не по себе смотретьна выходки друга. Но она знала, что кричать на Джонатана бесполезно. Он всегдалетал до самой последней минуты полуночного времени, используя каждое мгновениеневесомости. И вот теперь он вбил себе в голову, что внезапная синева продлитсяцелый час. Для Джонатана происходящее не было мрачной и пугающей тайной,которую необходимо разгадать, — он просто радовался синеве какдополнительной порции сладкого, или лишней перемене между уроками, или простовозможности развлечься в скучный понедельник.

Джессике хотелось заорать на него, выругать за глупость, ноесли бы она объединилась с Рексом на глазах у остальных, Джонатан отказался быслезать с крыши до конца света.

Если только конец света уже не наступил.

— Перестань, Джонатан, — вмешалась Мелисса. —Смотреть оттуда не на что, а навернуться ты и вправду можешь.

Джонатан нахмурился, но через мгновение ступил с края крышив пустоту и медленно поплыл вниз.

Джессика хмуро покосилась на Мелиссу. Телепатка говорила такубедительно, и Джонатан ее послушался… Не многовато ли странностей для одногопонедельника?

Ладно, зато Джонатан вскоре снова стоял на земле, и емуничто не грозило. Джессика быстро подошла к нему и вцепилась в рукав.

— Извини, — сказал он, увидев выражение еелица. — Но что толку просто топтаться тут и ни черта не делать?

— Ты мог разбиться.

— Ну а если это действительно затянется надолго? —Он нахмурился. — Или навечно…

Джессика взяла его за руку, тело ее сразу же сделалосьлегким, как перышко, но на душе было по-прежнему тяжело. Не хватало еще, чтобымир накрылся в понедельник, да еще именно в этот понедельник, когдатеоретически должен был закончиться ее домашний арест.

Но только теоретически, конечно. Утром они с родителями дохрипоты спорили по поводу того, в какой момент исполняется ровно месяц с тойзлосчастной ночи, когда Джессику доставила домой полиция, — сегоднявечером или завтра утром. В конце концов пришлось согласиться, что завтра. Ивот пожалуйста: вторник, обещавший свободу, может теперь и вовсе не наступить.