До машины пришлось добираться на полусогнутых. При этом о том, как выгляжу со стороны, я предпочитала не думать, понадеявшись, что мой бег кривой рысью никто не успел запечатлеть на долгую и вечную память. Оказавшись в салоне авто, я невольно нахмурилась, занятая двумя мыслями: как бы не вымазать обивку реактивами и что делать с Вороном. Первое холодило мне кошелек, второе — душу. Кот моими душевными терзаниями не проникся, но и вырываться перестал. Только утробно рычал и выпускал когти на любую попытку передвинуть его.

— Ну что, может, через мост поедем? — забравшись на водительское сидение, как-то слишком уж жизнерадостно предложил Артур, вводя меня в состояние легкого ступора.

— Эм… Это крюк в лишние километров пять. Зачем?

Я, конечно, понимаю, что бешенной собаке пять километров не круг, но все же…

— Да разберемся с котярой, чтоб наверняка уже не вернулся. А то я вывозил его уже, приперся! — все так же жизнерадостно ответил «светило науки».

Хмыкнув, я невольно вспомнила сюжет, что еще год назад крутили по местному телеканалу. Ролик, где Кривулин с пеной у рта распинался о гуманизме, праве животных на жизнь, одним словом — зеленел на радость Гринписа. И от этого было особенно мерзко, ведь я все еще помнила, как эта тумбочка влетала к нам на занятия по физиологии и как принялась отстаивать права лягушек. Отстаивать весьма успешно — к окончанию пылкой речи мы всей группой были готовы дружно отложить лягушек и препарировать его. И вот теперь этот природозащитник собирается утопить кота. И не просто кота, а Ворона!

Глубоко вдохнув, понимая, что за это решение я еще поплачусь, я все же подала голос:

— Не нужно никакого моста, давай ко мне. Я забираю кота.

В ответ раздался рокот заведенного двигателя и издевательский смешок:

— Машенька, ты реактивов нанюхалась? Этот говнюк тебе квартиру разнесет!

От этого покровительственного тона мне захотелось не делать ничего. Просто разжать ладони и дать волю биологическому оружию под кодировкой «Котэ-Ворон». Удержаться удалось в основном потому, что нападение на сына ректора стало бы последней, пусть и приятной, нотой моей карьеры в институте.

— Я все равно ремонт собралась делать! — оптимистично отозвалась я, улыбаясь с максимальной любезностью — так, что свело челюсть.

— Эм… Ну, как знаешь. — все же отозвался Артур и наподдал газу.

Судя по тому, как подозрительно он косился на меня через зеркало заднего вида, Артур явно впечатлился. Оставалось только надеяться, что впечатлился моим героизмом, а не идиотизмом.

Без всякой радости взглянув на сверток, начинка которого целенаправленно раздирала несчастную юбку моего платья, я уныло шмыгнула носом. Что-то мне подсказывало, что этот результат некстати воскресшей совести еще аукнется мне масштабным разгромом.

Иногда мне кажется, что, стоит мне выйти из дома не накрашенной, получить пятно на платье или дыру на брюки, как у Провидения загорается лапочка над кнопкой: «Отправить навстречу всех знакомых». И всех — значит, всех. Вам встретится и одноклассница, и подруга детства настолько глубокого, что и не вспомнить уже, и первый красавец города, и все те, кого сейчас вы хотите видеть в самую последнюю очередь.

Выбраться из машины Артура удалось не без труда. За время поездки пятнистое чудовище окончательно исполосовало юбку, разматывать остатки которой я не рисковала, чувствуя себя царем Соломоном: в смысле, пока импровизированная печать в виде узла ткани держала пушного демона — мир был в безопасности.

Вывалившись на улицу, я на максимальной скорости побрела к подъезду, стараясь не поднимать головы, как откуда-то со стороны раздался кашель. Да, да, Никифор Дмитриевич, никотин тоже влияет на психику, завязывайте с этим. Я девушка приличная, а это крашенное горбатое чудовище вам только мерещится… Но финт ушами не удался — за пышной стенкой дикого винограда меня ждал далеко не дружный вопль старушек-заседалок нашего дома. Нет, от тройки ступеней к спасительному подъезду меня отделяло воплощение Зла, презрительно воззрившееся на меня.

Да, Воронов, девушка я теперь яркая во всех отношениях, любуйся!

В этот же момент из жгута ленточек, что еще недавно были моим выходным платьем, показалась голова Ворона.

— Приятно видеть, что жизнь соседей определяется и настраивается. Первый кот из десятка, положенных каждой уважающей себя сильной и независимой? — снисходительно поинтересовался Воронов.

И пока птичка двуногая издевалась морально, птичка шерстяная издевалась физически, снова запустив когти мне в ногу.

— Лучше кот в доме, чем скот! — едва сдерживая слезы, выпалила я.

Терпеть большее издевательство от этой парочки я не могла. Удобнее перехватив кота, я обогнула мужчину и что было духу бросилась к своей квартире, где наконец-то свалила кота в ванную.

Все у меня не как у людей: обычные девушке в подоле детей приносят, а я — котов.

Ворона подобное обращение не вдохновило — он сразу же попытался выбраться, но попавшийся под руку веник быстро вернул поганца на место.

— Нет уж, сначала я тебя вымою, а потом будем решать, как жить!

Ответом мне послужил исполненный ненависти взгляд. Так мог бы смотреть пленный гестаповец на отечественного разведчика. Когда же я щедро полила кота шампунем, тот зарычал — низко и угрожающе, но партизан в моем лице был настроен решительно. Никаких реактивов и светящихся котов в моем доме!

— А теперь смертельный номер… — уныло протянула я, включив воду.

У меня был небогатый опыт мытья котов, и этот опыт не сулил ничего хорошего. Морально подготовившись к представлению в лучших традициях экзорцизма с ловлей пациента под потолком, я направила струю воды на кота. В тот же миг раздался дикий рев. Дернувшись от неожиданности, я едва не выронила шланг, изумленно уставившись на Ворона. Вместо того чтобы шипеть и пытаться сбежать это полоумное существо замерло, широко расставив лапы и горланило во всю силу глотки, проверяя акустику ванной. Акустика оказалась отменной, за что я уже скоро получила порцию оваций по батареям.

Плюнув на всякую осторожность, я принялась смывать с кота окрас стиля парикмахерской «Рукожопик» свободной рукой. Что бы ни было в колбах изначально — краской это вышло отменной. Вода буро-зеленого оттенка не спешила светлеть, кот не спешил замолкать, а овации угрожали уже скоро сменить локализацию с