Охотник поддевает заточенным обухом край трусов и разрезает их в два счёта. Затем он отбрасывает нож, чтобы заняться своей жертвой вплотную.

Наверху раздаётся какой-то шум. Резкими хлопками звучат два выстрела. Жак ошарашено крутит головой, надрывая глотку: — Симон, это ты?

Приглушённый голос его напарника звучит в наступившей тишине: — Всё в порядке. Тут была какая-то псина. Эта тварь меня цапнула…

Девушка в ужасе замирает. «Этьен! Он убил его…» Эммануэль понимает, что ей больше не на что надеяться. Волк мёртв. Она осталась одна с двумя охотниками-отморозками, которые даже и не подумают, чтоб сохранить ей жизнь.

— Нету больше пёсика! — охотник торопливо возится с пряжкой ремня и ширинкой.

«По крайней мере, я получу то, о чём мечтала…» — успевает подумать Эммануэль прежде, чем, безвольно обмякнув, словно спущенная шина, охотник валится на неё всей своей тушей. Резкий рывок сбрасывает его на пол.

Уже успевший спуститься Жан мрачно возвышается над Эммануэль: — Даже не думай дёргаться!

Убрав пистолет, он пинает полуголого Жака ногой: — Тупой солдафон.

Пилот подсаживается на диван, оттесняя Эммануэль к спинке. Видя, как она пытается прикрыть свою наготу, Жан цинично усмехается.

Щёлк! В его руке оказывается складной нож. Блестящее лезвие прижимается к шее девушки, словно холодное змеиное жало. Она съёживается, нагая и беззащитная, взглядом умоляя о пощаде.

— Не ожидала, сука? — презрительно выплёвывает мужчина. Он суёт ей под нос окровавленное запястье: — Думала, твой дружок меня сожрёт?

— Я не в чём не виновата, — лопочет Эммануэль. Она чувствует смертельный холод бритвенной стали.

— За кого ты меня держишь? — скалится Жан: — Ты чёртов биоморф. Этот придурок ни о чём, кроме как потрахаться, и не думает. А вот меня не проведёшь!

Жан, наклонившись к её лицу, шипит сквозь зубы: — Я вас насквозь вижу!

Тонкое протяжное скуление прерывает его слова. Он ошарашено задирает подбородок.

Эммануэль понимает: «Я должна что-то сделать». За кратчайшие доли секунды она успевает вспомнить очень многое — вспомнить и тут же забыть. Срабатывает рефлекс.

Девушка со всей силы бьёт пилота в кадык. Надсадно хрипя, Жан наваливается на вооружённую руку. Эммануэль пытается отвести нацеленный в горло клинок, но силы неравны. Всё, что ей удаётся, это отсрочить тот момент, когда нож проткнёт ей шею.

Жан победно клокочет. Его радость постепенно сменяется агонией.

Когда хватка охотника ослабевает, Эммануэль скидывает пилота на пол. Тот уже почти не двигается, выпучив глаза и часто ловя ртом воздух.

«Отёк гортани», – хладнокровно констатирует девушка. Это ей знакомо. Точнее не ей, а тому десантнику, который почти полностью растворился в её личности. Если она захочет, то сможет вспомнить всё, что он знал или умел.

«Сколько же во мне личностей?» — на секунду задумывается она. «Старик, десантник, маленькая девочка…»

Эммануэль расстёгивает клапан на бедре Жана. Тяжёлая армейская «беретта» оттягивает руку.

Девушка стреляет пилоту ровно между глаз, впечатывая его голову в пол. Охотник нелепо застывает с поднятыми к горлу руками.

«Это тебе за Этьена…» — шепчет она, вдыхая едкий пороховой дым.

Перешагнув через тела, Эммануэль спешит на чердак, стуча босыми ступнями по полированному дереву ступеней. «Лишь бы он был жив…» Разве могла она подумать утром, что за один день всё станет с ног на голову, и она будет волноваться за жизнь биоморфа? «Который сожрал мою бабушку», — напоминает себе девушка. Чердак такой же пыльный, как и прихожая. Столб света из окошка пронзает помещение, выхватывая кусок пола с цепочкой следов среди скопившегося мусора.

«Где же он?» Эммануэль вглядывается в тёмные углы. Она видит что-то тёмное и продолговатое среди закрытых тряпками ящиков.

Волк. Его мохнатый бок еле заметно вздымается. Небольшая лужа крови скопилась у грудины. Девушка опускается на колени и погружает свои пальцы в пропитанную кровью шерсть, словно расчёсывая склеившиеся лохмы. Биоморф с усилием поднимает морду. Звериные глаза блестят в темноте.

— Ты жива. Это хорошо, — тихо произносит он. Эммануэль подсовывает ладонь под его тяжёлую лобастую голову.

— Ты выживешь? — спрашивает Эммануэль.

— Не уверен… — Этьен смотрит на неё искоса: — Они оба мертвы?

Девушка жмёт плечами. «Кажется, я плачу», — она чувствует, как полновесные капли скользят по щекам к подбородку.

— Один без сознания.

— Погоди… — волк переводит дух: — Ты сможешь дотащить его сюда?

— Зачем? — Эммануэль непонимающе смотрит на биоморфа.

— Я его съем.

Смутная догадка посещает девушку. Она ничего не спрашивает больше, предвидя, что всё скоро увидит сама. Оставив волка, Эммануэль спускается на первый этаж. Всё как будто на своих местах. Оба охотника лежат возле дивана.

Направив на Жака пистолет, Эмануэль подкрадывается к нему, прислушиваясь к редкому дыханию мужчины. «А если он притворяется?» — она помнит такие сцены в фильмах, когда добро уже победило, но недобитый злодей очухивается и убивает хороших парней «как бы из последних сил», особенно если рядом с ним забыли что-нибудь стреляющее.

Эммануэль отчаянно пытается призвать на помощь опыт составляющих личностей, но ничего не выходит. Именно сейчас она чувствует себя цельной как никогда. Старик больше не скажет ей: «Сынок, делай так…», а безмолвный десантник не заставит её орать и бить себя по лицу.

«Придётся всё решать самой, Эмми», — говорит воображаемая бабушка. И Эммануэль, присев рядом с охотником, осторожно тянет пальцы к его лицу. Рука замирает на пол дороге. «Не могу», — Эммануэль нерешительно отходит: «Он притворяется… Только я коснусь его, и он меня схватит…»

Времени на сомнения нет. Девушка поднимает пистолет. Вспышки выстрелов освещают комнату. Жак орёт благим матом, пытаясь вскочить с пола, но у него прострелены голени.

«Убью суку!» — рычит охотник. Эммануэль жестоко пинает его в лицо. Жак утыкается головой в пол, и девушка наваливается здоровяку на спину, связывая запястья поясом от халата.

— Куда ты меня тащишь? — морщась от боли, спрашивает охотник, когда она волочёт его за рубашку к лестнице.

— Сам бы ты туда не пошёл, — Жак тяжёлый, и поднимать его по лестнице совсем не просто, но силы откуда-то берутся. «Не зря же я столько лет делала зарядку…» – со злорадством думает девушка.

Вот и последняя ступенька. Взмокнув от усилий, Эммануэль вталкивает Жака в столб света, бьющий из чердачного окна. «Мы словно на театральной сцене», — приходит ей на ум непрошенное сравнение. «И сейчас будет драма. Красавица, кормящая чудовище…»

Волк шевелится в своём углу. Он ползёт к Жаку,