счастья. Я был рад — да, но… эмоция эта была вполне сдержанной и не мешающей трезво мыслить. Я же как-то иначе себе представлял эмоциональную реакцию на осуществление многолетней мечты. Как ни посмотри, а подобное спокойствие было просто ненормально. Я ведь этого всю жизнь жаждал. Отчаянно…

Правда, если задуматься над этим, то ответ о причинах моей сдержанности в реакциях напрашивается сам собой. Та сущность, частью которой я побывал… Я почти не помнил подробностей того существования, а то, что помнил, почти не мог интерпретировать и описать известными мне словами, но всё же я помнил, чем я был. И на фоне… ЭТОГО… превращение в вампира… ну… уже не смотрится чем-то значимым. На уровне самоощущения не смотрится, хотя умозрительно я и понимаю всю прелесть ситуации с исполнением мечты.

Странное состояние.

Ещё более усугубляющееся тем, что я смутно и очень абстрактно, но припомнил, что сам же выбирал мир, куда меня выкинет, и тело, в которое вселюсь. Насколько термин «выбирал» уместен по отношению к чему-то вроде клеточки кожи с ноги великана, то есть некой исчезающе малой величине, являющейся лишь частью целого, которая при этом ну ни разу не относится к мозгу этого целого.

Однако всё это лирика, в том смысле, что самокопание — это, конечно, очень интересно и духовно, но у меня тут намечались куда более прикладные и насущные проблемы. Не то чтобы я имел какие-то фобии и комплексы на тему подчинённого положения и существования над собой разного рода начальников, но что-то мне подсказывало, что жизнь в вампирской общине на правах самого молодого и зелёного может иметь ряд… подводных камней, назовём это так. Причём даже без пункта про разбой на дорогах. Я не сходя с места мог придумать кучу вариантов того, как моя жизнь здесь наполнится крайне негативными красками, от просто неприятных до самых фатальных. Что ни говори, а я — дитя иного общества, и хотя я не разделяю убеждения про «слезинку ребёнка» и прочие «общечеловеческие ценности», но я совсем не готов резать женщин и детей, которые очень легко могут оказаться жертвами нападения моих новых сородичей в очередном рейде. И не уверен, что смогу на это спокойно смотреть, особенно если вампиры будут этих детей на моих глазах жрать. Но моя брезгливость и мораль — это полбеды. Вторая половина заключается в том, что я… не холоп. Я воспитан обществом, в котором не вбивается на подкорку раболепие перед всякими благородиями, а также вера в то, что эти благородия «право имеют» уже только по факту своей голубокровой породистости. Я воспитан обществом, основанном людьми, что всех этих благородий нахрен передавили, как клопов, а кого не передавили, тем такого пинка под зад дали, что они впереди своего визга из страны вылетели и уже с сотню лет срутся в ужасе по всему миру перед теми, кто им пинка прописал, в кошмарах видя новую встречу. В меня, можно сказать, с молоком матери впитано знание, что ничем все эти аристократики обычных людей не лучше и никакого особого отношения к себе не заслуживают.

А у нас тут средневековье.

С неким сиятельным лордом Алехандросом Миртелом, у которого я теперь на службе.

И что-то я сомневаюсь, что данный лорд будет рад случайно заметить отсутствие привычного раболепия у какого-то малолетнего новобранца. Как и в том, что «память предков», кои били зажравшихся дворянчиков Российской Империи, мне как-то поможет против Истинного Вампира с дружиной вот конкретно здесь и сейчас.

Я сам не заметил, как в пучине невесёлых мыслей отложил осколок зеркала и начал наворачивать круги по комнате, пытаясь сформулировать некий план и хотя бы минимальное количество заготовленных ответов-реакций на возможные ситуации. Сколько я так ходил, сказать не берусь, но в какой-то момент за мной зашёл Джошуа и, вторя самым мрачным ожиданиям, «пригласил» к уважаемому лорду. К своему стыду, какого-либо плана у меня так и не возникло — знаний об окружающем мире не прибавилось, равно как и навыков Рэмбо и прочих Слаев Марбо, то есть сбежать, оторваться от возможной погони, а потом сурово выживать в лесу нечего было и мечтать, к тому же обмолвка моего первого собеседника в этом мире, что мне нужно будет хотя бы раз в неделю отдыхать именно в этом месте или где-то неподалёку, не осталась мной незамеченной. И не могла не настораживать. В итоге, как ни прискорбно, оставалось надеяться лишь на удачу.

Вампир проводил меня по подземельям в некое помещение, напоминающее странную смесь тронного зала, рабочего кабинета и спальни. По глазам била даже не грубая, а вульгарная роскошь. Стены украшены какими-то полотнами, гардинами, балдахинами, всё расшито серебром и золотом, кое-где даже что-то вроде драгоценных камней виднеется, но все эти гобелены совершенно друг с другом не сочетались и придавали помещению вид, в лучшем случае, некоего магазина, где на прилавки выставлено всякое-разное. Это же относилось и к обстановке. Массивная деревянная мебель и резные кресла соседствовали с лёгкими, едва ли не ажурными стульями из удивительно светлой древесины, я вообще сначала подумал, что это кость или что-то в этом роде. Едва ли не сваленные в кучу украшения, монеты и прочий… ювелирный лом завершали картину логова какого-то безумного клептомана.

Сам «клептоман» сидел в конце зала за очередным массивным столом на таком же массивном троноподобном кресле. Рядом с ним крутилась и что-то шептала пышногрудая девушка со светлыми волосами, приятной фигурой и алыми губами. Местный лорд тоже отличался весьма смазливой рожей, кучей перстней на тонких пальцах, расшитым золотом камзолом и… собственно, всё. И да, у него была именно рожа — сколь бы симпатичным ни было бы его лицо, на нём отчётливо виднелись надменность и капризность. Собственно, я получил подтверждение своим мыслям сразу, стоило ему только открыть рот:

— Джошуа, наконец-то, — с той характерной интонацией, когда кто-то делает секундное дело полчаса, капнул желчью лорд.

— Прошу простить меня за задержку, милорд, — ничуть не смутившись такого приёма, с этаким воодушевлённым достоинством склонил голову мой спутник. — Я привёл его так быстро, как только смог. Уверяю: в следующий раз я…

— Ай, заткнись… — отмахнулся любитель золотых перстней. — Значит, это и есть мой новый слуга… — меня окинули взглядом, презрительно изгибая губы в процессе. — Хм… Ты действительно ничего не помнишь о своей жизни?

— Простите… милорд, — стараясь вывести на лицо то же возвышенное от близости к начальству выражение, что обнаружилось у моего