не смогу разглядеть всю картину целиком. Пока что-то стоит у меня на пути, я не узнаю всей правды!

— И чем поможет тебе эта правда? Ты не думала об этом? — Генри посмотрел девушке прямо в глаза. — Чего ты вообще хочешь, Четвертая?

— Я… Не знаю точно… — задумалась девушка. — Нас, горничных, долго держали взаперти после войны, где долгие годы обучали служению людям. А когда освободили, нас насильно распределили по семьям… И вот я здесь. Сложно сказать чего тебе хочется, когда у тебя забрали это право еще очень давно.

— А если отбросить все рамки и запреты, то что бы ты изменила в своей жизни?

— Я бы вновь хотела обрести свободу. Уверена, многие гибриды об этом мечтают. Но это кажется невозможным из-за людей, сотворивших такое с нами…, — Четвертая поникла, а на ее глазах начали выступать слезы.

— Этот мир несправедлив, я знаю. Но не все люди такие, как ты думаешь. Многие готовы протянуть руку помощи, и я в их числе.

— Тогда мне нужно получше узнать этот мир и людей, населяющих его. Не все же похожи на тебя, к сожалению… Поэтому я должна знать о том, что может встретиться мне на пути и как с этим справляться, — уверенно проговорила Четвертая.

— В первую очередь тебе нужно добиться расположения семьи Уинтерс. Они ходят по тонкой грани между ненавистью и поддержкой гибридов. Но какая-то мелкая горничная вряд ли что-то изменит, тебе нужны союзники и должность повыше.

— Я думаю, это вопрос времени. Шестьдесят шестая ведь стала старшей горничной, не так ли?

— Я не знаю, как она этого добилась, но явно не самым честным путем, — задумался Генри. — Она всегда была слишком покладистой и учтивой перед главой семьи, возможно, благодаря этому ей удалось занять хорошее место среди прислуги. Шестьдесят шестая хорошо устроилась и вряд ли захочет что-то менять, так что она явно не поддержит твои намерения.

— Может у меня получится с ней договориться. Мы же все-таки одного вида… Она, конечно, меня не особо жалует, но это не должна быть слепая ненависть. По крайней мере, я надеюсь на это, — кивнула Четвертая.

— Ты можешь попробовать, но у гибридов нет никакой власти. Тебе нужна помощь семьи, желательно кого-то из знати, у кого есть хоть какой-то вес в светском обществе.

— И как ты себе это представляешь? — удивилась Четвертая. — Мне просто подойти к знатной даме и спросить, не хотят ли они мне помочь обрести свободу? Это что за бред?! Мне даже далеко от дома нельзя уходить!

— Твоя главная проблема сейчас — это Шестьдесят шестая. Тебе нужно занять ее место, тогда у тебя будет больше возможностей общаться с членами семьи. Надо начать с них.

— Что?! О чем ты говоришь?! — воскликнула Четвертая, чуть не уронив поднос.

— Из горничных она самая главная, над ней стоит только экономка. Мисс Трэнт особо не следит за подчиненными, так как все свое время уделяет одной лишь Виктории, поэтому она не будет портить тебе жизнь здесь, в особняке, и ты сможешь узнать кто из семьи разделяет твои взгляды по поводу гибридов, — задумчиво проговорил Генри, поглаживая свою бороду. — И помни — силой ее не возьмешь, только хитростью.

Четвертая застыла на месте, обрабатывая полученную информацию. Генри был ей приятен, тем более он говорил с ней на равных, а не как со слугой. Девушка подумала, что он мог бы быть хорошим союзником, но она все еще не была в нем уверена на все сто процентов. Время покажет, является ли он тем, за кого себя выдает, а до тех пор Четвертая решила особо не сближаться с ним. Его план звучал довольно убедительно, но был слишком рискованным. Для начала Четвертой нужно было освоиться в доме и разведать обстановку, а уже потом идти на крайние меры.

— Все с Вами понятно, мистер Лоуэлл! У меня нет времени на подобные глупости, я была о Вас лучшего мнения! Всего доброго! — Четвертая развернулась и уверенно зашагала к черному входу.

— Старайся не показывать свои уши! Это твое слабое место! — крикнул Генри вслед девушке.

Четвертая никак не отреагировала, но все равно обдумала его слова. Она продолжала прятать свои кошачьи уши под чепчиком еще со дня приезда семьи. Девушка и предположить не могла, что Лили тогда убрала ее уши не просто так. Видимо, она не хотела, чтобы к Четвертой было предвзятое отношение со стороны семьи. Но разве они не знали, что она — гибрид?

Осознав это, Четвертая широко улыбнулась, ее также обрадовала мысль о свержении Шестьдесят шестой с должности старшей горничной. Девушка облизала губы, представляя, какой сладкой будет ее месть. Но ей нужен был план.

* * *

После целого дня монотонной работы Четвертая наконец вернулась к себе в комнатку. Сняв рабочую одежду, она переоделась в ночную сорочку, села на кровать и погрузилась в свои мысли. В голове крутилось множество способов отмщения: от самых невинных до самых жестоких. Четвертая хотела ухватиться хотя бы за одну идею, но все они казались слишком простыми и неидеальными. Девушка искала хоть какую-то лазейку, слабое место или какой-нибудь скелет в шкафу. У всех они были, только Шестьдесят шестая довольно хорошо их прятала.

Размышления Четвертой прервал странный шум, доносящийся с первого этажа. Сначала она не придала этому значение, но когда он повторился еще раз, девушка взяла свечу и направилась к источнику звука.

Четвертая прошла через кухню и поднялась на первый этаж. Она стояла посреди огромного темного холла, освещенного одним лишь лунным светом, и замерла на месте, пока не услышала тот же самый шум, но намного четче, чем в прошлый раз. Девушка медленно подошла к двери в кабинет Джеффри Уинтерса. Приложив ухо, Четвертая пыталась хоть что-то да расслышать. И через некоторое время горничная смогла различить приглушенное мычание и тихий смех. Она поставила подсвечник на пол и заглянула в замочную скважину, из которой слабо сочился свет, и увидела шокирующую картину.

В кабинете стоял темный лакированный стол. По крайней мере, Четвертой удалось разглядеть только его очертания. Вдали комнаты догорал камин, и больше источников света там не было. Однако Четвертая взяла все самое лучшее от семейства кошачьих — хороший слух и острое зрение. Хоть уши в данный момент были под чепчиком, она смогла определить, что непонятные звуки исходили как раз таки со стороны стола. А когда ее зрение более-менее адаптировалось к тусклому освещению кабинета, девушка разглядела две фигуры — мужскую и женскую, но она не могла определить,