в карман, достал маленькую бархатную коробочку и открыл ее. Анника любила красивые украшения. Музей был полон ими. Ее мать оставила Аннике все свои бриллианты, и девушка очень дорожила ими. Она придумывала различные истории, связанные с драгоценностями, и старалась найти фотографии своей матери, чтобы носить украшения, как она. Но дело касалось не только украшений ее матери. Как единственная наследница в семье Шулер, она получала драгоценности отовсюду, а когда надевала их на себя, то чувствовала некую близость ко всем женщинам, которые носили их еще до нее. Но кольцо в той маленькой коробочке, которую держал Раньери, было просто огромным.

— Это кольцо или спасательный круг?

— Это единственный в своем роде шестнадцатикаратный бриллиант огранки «Ашер», которому нет равных, — прорычал он.

У Анники возникло странное ощущение, что она обидела его, и тогда он потянулся и взял девушку за руку, не в силах больше скрывать своего нетерпения. Она прекрасно понимала, чего он хочет. Была одна лишь вещь, которой он пытался добиться. И все же в ее теле возникла дрожь от непонятного предвкушения. Хотя, может, она просто надумала себе лишнего. Его прикосновение ничего толком не означало, все было не по-настоящему.

Самое главное — ей не хотелось, чтобы Раньери прикасался к ней. Она никогда этого не хотела. Анника ощутила прохладу платинового кольца, которое он пытался надеть на ее палец. Камень же и вовсе напоминал мяч для гольфа. Просто какое-то безумие! Возмутительно!

«Кольцо выглядело просто потрясающе», — подумала она фактически против своей воли. Оно словно парило над ее рукой, пытаясь поймать весь свет и создавая красивые блики. Сам бриллиант был огранен таким образом, что напоминал зал с зеркалами. Как будто она могла просто погрузиться в него и исчезнуть навсегда…

Анника и сам Раньери, казалось, в один и тот же момент заметили, что кольцо идеально подходит ей. Как будто оно было сделано именно для нее. Их глаза встретились, и создалось впечатление, будто все изменилось. Они не были в этой машине, мчащейся по улицам Нью-Йорка. Они находились в каком-то другом месте, где были лишь его прикосновения, прелестное кольцо на ее пальце, и его глаза цвета золота завладели полностью ее вниманием.

— Поздравляю, — выпалил Раньери, разрушая чары.

Сильная дрожь вновь завладела ее телом, и появилось нечто темное, какое-то предчувствие.

— Теперь мы обручены.

Раньери произнес это так, словно вынес тюремный приговор.

Анника пробиралась сквозь толпу людей высшего класса, прекрасно понимая, что за последние полторы недели побывала на большем количестве вечеринок, чем за все предыдущие пять лет своей жизни. Она открыла для себя множество вещей. Одна из них — что ей на самом деле не нравились все эти нью-йоркские светские тусовки. Эта же проходила в лофте промышленного здания и пользовалась популярностью только из-за огромных панорамных окон с красивым видом на город. Иногда, как ей дали понять, здесь устраивались художественные выставки. Сегодня же тут собралась богема. Самые лучшие, самые успешные и самые чванливые люди Нью-Йорка, которые собирали деньги на то и на се.

Ей быстро надоела нетипичная для нее обстановка. Когда Раньери отвез ее домой в день их помолвки, казалось, что весь город разузнал про эту новость. Ее телефон трезвонил не умолкая, а такого в ее практике никогда не случалось. В тот день Анника приехала в свою просторную квартиру на Пятой авеню, которая занимала три этажа и была прекрасным местом, где можно было спрятаться от остального мира.

Она оставила свой телефон на столе в холле, чтобы тот не мешал ей, и, если бы не украшение на ее пальце, сумела бы убедить себя в том, что ничего особенного с ней в тот день не произошло.

Вот только на следующий день рано утром в дверь ее спальни нетерпеливо постучали. Когда она открыла, ожидая, что один из сотрудников ее отца сообщит ей, что случилось что-то срочное, например, потолок в квартире обвалился, то ее удивлению не было предела: она увидела на пороге Раньери.

— Что ты?… — начала возмущаться она, сбитая с толку его присутствием. Девушка обратила внимание, как изысканно и почти противозаконно привлекательным был он, в то время как она облачена в бесформенную футболку, доходящую почти до колен.

— Наше первое мероприятие в качестве пары состоится сегодня вечером, — сообщил ей Раньери. — Я настаиваю на том, чтобы привести тебя в порядок.

Анника только встала с постели, и причиной его заявления вполне мог стать ее заспанный вид. «И вообще, как он оказался в моей квартире?» — задалась она вопросом.

А далее последовало одно унижение за другим. Волосы были взлохмачены, футболка выглядела неопрятно, и все это послужило причиной его возмущений. Анника многое бы отдала, чтобы швейцар не впускал Раньери в ее квартиру.

Телефон Анники не умолкал, и в это утро в компании Раньери она ощутила, что ее жизнь полностью менялась. И это было ужасно.

Она была помолвлена с самым завидным холостяком. Повсюду ее окружали камеры, фотовспышки и неприятные люди, выкрикивающие ее имя. Само кольцо вызвало переполох. Раньери отчитал ее за то, что она сняла его на ночь.

— Я никогда не сплю в своих украшениях, — сказала Анника, хмуро глядя на него, когда наконец выпила достаточно кофе и надела подходящую одежду.

— Предлагаю тебе поменять свои привычки.

Раньери подождал, пока она соберется, а затем они направились в симпатичный дом из камня, который располагался вблизи района, где Анника выросла. Но, как оказалось, его замысел нельзя было назвать невинным. Это был вовсе не жилой дом, а современная версия салона модистки. Раньери заманил девушку сюда, а затем, посовещавшись некоторое время, оставил ее на растерзание стилистов, которые были одеты в черное. Девушки злобно смерили Аннику взглядом. Их главная цель — подобрать ей соответствующие наряды, именно так они и твердили. Соответствующие!

— У меня полно одежды, — пожаловалась она перед уходом Раньери. — Очень много одежды.

— От моей женщины будут требовать определенных стандартов. Определенный вид и одежда, и лишь бы какая не подойдет. А если повезет, твой новый образ придаст тебе больше элегантности.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что, по его мнению, элегантностью она не обладала. Анника хотела разозлиться на него, что, собственно, и сделала. Но на протяжении десяти дней ей пришлось мириться с папарацци, и таковы были новые реалии ее жизни. Как и тот факт, что девушка была неуклюжей. Она путалась в собственных ногах, на голове был бардак, и поэтому ей необходима помощь со стороны.

Общественности нравилось видеть ее фотографии, где она выглядела глупо и