несуразно, и застать ее в таком виде не составляло особого труда. Тем временем Раньери таскал ее по различным мероприятиям. Одно дело, когда она сопровождала своего отца. Люди были к Аннике снисходительны. В те времена девушка участвовала в беседах своего отца, вела праздные беседы, но, как только речь заходила о бизнесе, тут же извинялась и уходила.

И не для того, чтобы могла смешаться с теми людьми, которые посещали эти вечеринки. Об этом не было и речи. Ее истинные друзья не посещали светские мероприятия в Нью-Йорке. В противном случае они не стали бы ее друзьями. На такие мероприятия Анника ходила одна. Таким образом она подружилась со многими рестораторами и актерами, а это означало, что со временем могла попасть в лучшие места и появиться за кулисами лучших шоу. Она видела, как многие делали то, чего не следовало, то тем не менее, сейчас это не имело никакого значения. С Раньери она стала в центре внимания.

Анника никогда не выглядела утонченно, в то время как он выглядел элегантно без особого труда. Ее ждали и другие опасности в лице женского населения. Слишком много утонченных девушек было рядом, они кружили вокруг нее, словно акулы, готовые напасть при удобной возможности.

Многие подозревали, что она беременна. А это лишний раз указывало на то, что люди верили в их близость. Что они в самом деле занимались сексом. Другие же не верили, что у них вообще дошло дело до секса.

Сегодня вечером, например, Аннику вовлекли в безумно утомительную беседу три дебютантки, которых она знала. Хотя ей хотелось сделать вид, что они незнакомы, но так случилось, что они вместе ходили в частную школу. Одна была помолвлена в пятый раз. Другая собиралась выйти замуж во второй раз. Третья дебютантка — светская львица с раннего возраста, которая стала главной звездой таблоидов. И они хотели поговорить о том, как сильно желали дружить с Анникой все эти годы.

Ложь!

Девушка распознала эту ложь еще до того, как некоторые высказали резкие замечания по поводу ее кольца.

— Я же предпочитаю классический стиль, — сказала одна, хотя все ее лицо выражало чистую зависть. — Но считаю, что, если бы мне удалось охмурить Раньери Фурлана, то тоже хотела бы, чтобы доказательства моего триумфа виднелись из космоса.

Анника желала признаться, что она вовсе не жаждет быть невестой Раньери, и подобные триумфы ей были ни к чему. Но сдержалась, вместо этого протянула левую руку и посмотрела на огромный камень, как будто никогда не видела его раньше, а затем взглянула на «классический» стиль камня на руке своей знакомой. Ее реакция могла быть воспринята как издевка. Но дело в том, что Анника не умела играть в эти игры. Особенно ей были ненавистны разговоры Раньери, что их помолвка — результат бурной страсти.

Страсти!

Анника слышала, как он говорил об этом не раз сегодня вечером, хотя всячески пыталась обходить Раньери стороной.

— В какой-то момент мы уже не смогли отрицать ту страсть, которая возникла между нами, — услышала она его слова. — Каюсь, моя вина.

Он был ужасно сосредоточен. Мало того что он нанял ей личного стилиста, от которого Анника пыталась отделаться, так еще теперь ей пришлось прятаться от Мариссы, ее визажиста, которая преследовала ее по пятам, пытаясь подправить макияж.

— Я перевезу все твои вещи в мой лофт в Трайбеке, — сказал Раньери ей в тот день, который был посвящен ее преображению.

Она слишком долго примеряла всевозможные образы, и, по крайней мере, ей не пришлось делать этого при нем, к тому же он даже не оторвался от экрана своего ноутбука. Когда он планировал перевезти ее вещи? Скорее всего, завтра, но ей было наплевать.

— У меня есть идея получше, — возразила Анника, чувствуя себя уязвленной. — Почему бы тебе не переехать в мою квартиру? У меня есть явное преимущество в виде нескольких этажей, которые можно без проблем разделить между нами, и всем будет комфортно.

— Думаю, нет, это плохая идея. Данный шаг не произведет должного впечатления. Ты переезжаешь ко мне.

Так и случилось, потому что Анника прекрасно понимала, что спорить с ним невозможно. И когда все вокруг менялось так стремительно и против ее воли, просто потерять «Музей Шулер» она не могла. Это единственное место, что у нее осталось от отца. Вот почему она так отреагировала на ультиматумы Раньери.

— Свадьба состоится через неделю, — сообщил он ей по дороге на благотворительный вечер. Выглядел он равнодушным. — Твое свадебное платье уже готово.

«Ну конечно же, разве могло быть иначе?» Девушка обратила свой взгляд в окно и теребила кольцо на руке, заставляя его сверкать в свете проезжающих такси. Возможно, это был ее крик о помощи.

— Конечно, со мной советоваться не стоит. Я же всего лишь невеста, да и только.

Раньери проигнорировал ее замечание, как и большую часть того, что она говорила. Иногда ей казалось, что если он добьется своего, то и вовсе запрет ее в своем лофте, в гостевой комнате на чердаке, где Раньери ее и разместил. Стены там были сделаны из кирпича, неподалеку располагалась роскошная ванная, и стоит упомянуть убийственный вид. Каждую ночь Анника засыпала и мечтала о нем. Ха! Таков мог бы быть идеальный мир, но на самом деле все выглядело иначе.

— Я думаю, нам стоит заехать в мэрию и покончить с этим, — сказала она чуть ранее. — Без суеты.

И вдобавок все не будет выглядеть как настоящая свадьба.

— Этому не бывать, — ответил он. После чего приподнял голову и окинул ее пристальным взглядом. — Мы поженимся в Нью-Йорке, где нас все прекрасно знают. О мэрии речи не идет. Я думаю, что твой любимый «Шулер Хаус» прекрасно подойдет для нашей свадьбы.

Анника резко напряглась.

— Нет, это исключено.

— Это не просьба, Анника, — ответил Раньери суровым тоном. — Во-первых, в столь короткий срок сложно найти подходящее место. Во-вторых, не секрет, что ты очень любишь это место, поэтому люди с легкостью поверят в истинность наших намерений.

— Искренность наших намерений?! — возмутилась девушка. — Никаких подтверждений искренности нет. И почему я не удивлена, что ты об этом не знаешь?

— Все очень серьезно. Не будь наивна. — Раньери покачал головой.

— О нас ходят слухи, я уверен, ты понимаешь, о чем я толкую. А свадьба в «Шулер Хаус» лишь успокоит публику. Да и медовый месяц нам только на руку.

— Никакого медового месяца у нас не будет, Раньери! — срывалась она на крик. — Медовый месяц для тех, кто любит друг друга. Нас же влюбленной