— Я очень рад, — сумел произнести Раньери, но его лицо противоречило его словам. — Но дело в том, что я сейчас занят.

Анника ответила тем, что поставила горшок с цветком прямо перед ним, слишком близко к его ноутбуку, как ему показалось.

— Я увидела его и поняла, что он просто обязан быть у тебя, — произнесла она с уверенностью, которую раньше Раньери за ней не замечал. Наверное, это качество было нетипично для девушки. А в ее зеленых глазах явно читалось озорство. Затем она слегка нахмурилась, оглядывая стол. — Розовые цветы, конечно же, символизируют любовь.

За столом сидели титаны промышленной отрасли и самые серьезные люди, но все они закивали. Раньери рассмеялся бы из-за абсурдности ситуации, но Анника снова перевела на него свой взгляд.

— Я знаю, как важна для тебя твоя работа. И, как женщина, которая любит тебя больше всего на свете, я хочу поддерживать тебя, пока ты трудишься.

Он уставился на нее в полнейшем изумлении, когда ее фальшивый смех заполнил помещение.

— Конечно, мой дорогой и сладенький Раньери, — сказала она, и тогда ему показалось, что он спит, — пока ты тут, я безумно по тебе скучаю.

Поэтому я нашла этот чудесный георгин, который будет цвести, как наша любовь. Я оставлю его здесь, в твоем офисе, и ты будешь думать о нас. Заботься о цветке и ухаживай, пока мы в разлуке. — У нее даже хватило наглости ухмыльнуться ему. — Ты же мне пообещаешь заботиться о нем?

Раньери уставился на взрыв розового цвета перед собой. Затем поднял глаза, обвел взглядом стол и извиняюще улыбнулся. Все собравшиеся тут же опустили голову.

— Тебе не понравился мой подарок, — вздохнула Анника с печалью в голосе. — Тебе не понравился мой цветок, а значит, и я тебе не нравлюсь. Твоя реакция говорит сама за себя, и что же говорить о нашей любви, Раньери?

Ее голос становился все пронзительнее с каждым словом. И он распознал ее намерения. Дрожащая губа. Ее печальный взгляд. Девушка была готова пойти ва-банк.

Он понятия не имел, как ему поступить, если Анника не выдержит и расплачется перед ним.

Тогда Раньери встал так быстро, что его очаровательная невеста опешила и сделала шаг назад, а это было самое разумное ее решение с тех самых пор, как она ворвалась в этот конференц-зал.

— Любовь моя, ты расстроена, — пробормотал он тихим голосом, а затем, быстро сократив расстояние между ними, взял в одну руку это нелепое растение, а другой обхватил девушку за плечи. Затем издал, как он надеялся, успокаивающий звук, выводя ее из конференц-зала.

И сейчас Раньери вовсе не хотел задумываться, каково это, когда Анника так близко к нему.

Обычно их контакты ограничивались разговорами, без каких-либо прикосновений. Но сейчас он обратил внимание на ее фигуру, напоминающую песочные часы, которую она, очевидно, прятала под бесформенной одеждой. Он подметил и множество других вещей, в том числе приятный аромат ее волос, лосьон для тела, который она чуть раньше, по всей видимости, нанесла на свою кожу. От Анники пахло чем-то сладковатым, возможно ванилью.

Он вывел свою невесту в холл, и они направились в его кабинет, где он смог бы разобраться с ней. Раньери по-прежнему приобнимал девушку за плечи, и его любопытные подчиненные провожали парочку взглядами и изучали их с неподдельным интересом. Он мельком увидел зрелище, которое они устроили, проходя мимо стеклянной стены, и стиснул зубы от абсурдности происходящего.

Когда он провел ее в свой кабинет, а затем выпустил из своей хватки, то увидел, что девушка смеялась. «Лучше уж пусть смеется, а не плачет», — подумал Раньери. На этот раз он не удивился, когда гнев охватил его, но все же, как мог, пытался держать его под контролем. Он пересек свой кабинет и с глухим стуком поставил злосчастное растение на свой стол. Он не торопился встречаться с Анникой взглядом, но слышал, как она пыталась угомонить свой истерический хохот, закрывая рот ладонями.

Раньери, наконец, повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. «Почему она вела себя настолько возмутительно?» — задался он вопросом.

Что-то в ее образе не давало ему покоя. Было ли тому виной ее бирюзовое платье или волосы, аккуратно зачесанные назад? В отличие от ее обычного вида сейчас Анника выглядела… привлекательно. Может, всему виной были ее озорной настрой или соблазнительная фигура, на которую он не обращал раньше внимания.

Пора взять себя в руки. Влечение к Аннике необходимо было усмирить. Да, он собирался жениться на ней, но никак не мучиться от истомы к этой девушке. Подобные мысли были вопиющими, и поэтому Раньери пытался взять под контроль свои эмоции. Причем быстро. Он же как-никак Раньери Фурлан. Не в его правилах испытывать влечение к таким девушкам, как Анника.

— Ты хоть представляешь, во что мне обойдется твоя выходка?

Девушка выпрямилась, все еще смеясь, и, похоже, ее не сильно обеспокоил его вопрос. Вместо этого она вытерла глаза, все еще тихо смеясь.

— Хорошо, что у тебя достаточно денег.

— Я даже представить не могу, чем ты руководствовалась, — разъяренно заявил он.

На этот раз, когда их взгляды встретились, в ее зеленых глазах появился намек на осознанность своих действий.

— Ты смущен? Зол? Возмущен? Или все вышеперечисленное? Как ты поступишь, Раньери? — Ее губы изогнулись в ухмылке. — Или мне теперь называть тебя мой дорогой и сладенький Раньери?

— Если я когда-нибудь снова услышу эту тошнотворную фразу, произнесенную вслух, я не стану сдерживаться, Анника. Надеюсь, ты меня поняла.

— Тогда я обязательно скажу это перед папарацци. — И она только больше улыбнулась, а он в свою очередь напрягся. — Тебе мало? Не желаешь попросить пощады?

— Ты думаешь, что я стану просить пощады из-за позорного инцидента в том конференц-зале? — поддел он ее. — Ох, Анника, ты меня плохо знаешь. Я прав?

Ее зеленые глаза заблестели. Но все, что она сделала, — кивнула в сторону розового чудовища на его рабочем стеклянном столе.

— Наслаждайся воплощением нашей любви, — мягко сказала она. — И не давай мне повода отвлечь от твоей суперважной деловой встречи. Любовь моя!

И у него не было другого выбора, кроме как оставаться на месте, когда она развернулась и неторопливо вышла из его кабинета. Выглядела она слишком самоуверенно для девушки, которая с трудом могла ходить в туфлях на каблуках в день чтения завещания.

Когда Раньери вернулся домой тем вечером, настроение его было не из лучших. Ему удалось заключить сделку, на которую он был нацелен, но с большими уступками, что было