В своей увлекательной и забавной статье в The New York Times «Выживание паразитов: уловки для получения помощи от хозяина» Натали Анжье пишет:

Есть бесчисленные примеры других паразитов, влияющих на поведение своих хозяев. Конский волосяной червь заставляет зараженного сверчка, который обычно поддерживает безопасное расстояние от больших водоемов, мчаться к ближайшему озеру или ручью. Выпуская нейрохимические вещества, которые мимикрируют под вещества сверчка, червь убеждает насекомое доставить его в ближайший водоем, как раз к началу там брачного периода[24]. Точно так же мокрицы, которые обычно прячутся при дневном свете, чтобы не быть съеденными птицами, зараженные колючеголовым червем, обожают принимать полуденные солнечные ванны. «Загорая» на светлой поверхности, они становятся легкой добычей для птиц. Затем черви отправляются обратно в пищеварительную систему птицы откладывать яйца[25]. Личинки бабочки Голубянка алькон имеют на поверхности слой, который имитирует химические вещества как минимум двух видов личинок муравьев. Муравьи переносят знакомо пахнущие личинки обратно в муравейник, чтобы кормить и питать их, часто в ущерб собственным отпрыскам[26]. Паразитические осы, или наездники, заставляют пауков-крестовиков создавать паутины, которые резко отличаются от их обычного дизайна. После личинка осы впрыскивает химическое вещество в паука, и тот начинает вращать паутину, гораздо более подходящую для потребностей личинки, чем его собственных, сохраняя личинку в безопасности от ближайших хищников и обеспечивая идеальную сетку для построения кокона[27]. У этого списка нет конца.

Рассматривая подобные примеры, мы сразу же поражаемся тому, как часто мы слепы по отношению к сложному ряду сил, влияющих на наше поведение. Нельзя не задаться вопросом, что действительно движет всеми нашими собственными желаниями и личностными качествами – особенно теми, с которыми мы склонны сильно себя отождествлять.

Существуют также случаи бактериальных инфекций, вызывающих поведенческие изменения у людей, и ученые продолжают обнаруживать связи между инфекциями и человеческими психологическими расстройствами. Например, бактерии стрептококка разработали защитный механизм, позволяющий им успешно скрываться от иммунной системы детей на какой-то период времени. Молекулы на стенках клеток делают их неотличимыми от тканей сердца, суставов, кожи и мозга ребенка. В конце концов иммунная система ребенка распознает стрептококк как чуждый для организма, но когда она начинает атаку, то может ошибочно захватить и здоровые ткани организма. Согласно исследованиям, проведенным в Национальном институте психического здоровья, в этих случаях «некоторые перекрестно реагирующие «антимозговые» антитела [могут] воздействовать на мозг, вызывая обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), тики и другие психоневрологические симптомы PANDAS[28]»[29]. Здесь поведение хозяина не поддерживает цели паразита; скорее стрептококковая инфекция приводит к проблемам с «непреднамеренными» последствиями. Но оба типа примеров раскрывают одну и ту же реальность о нашем сознательном опыте, и идея о том, что «я» является конечным источником моих желаний и действий, начинает рушиться.

С таким большим количеством задействованных скрытых сил – от основных неврологических процессов, которые мы ранее исследовали, до бактериальных инфекций и паразитов, – трудно понять, как наше поведение, предпочтения и даже выбор могут быть под контролем нашей сознательной воли. Кажется, гораздо точнее сказать, что сознание здесь «за компанию» – смотрит шоу, а не создает или контролирует его. Теоретически мы можем зайти еще дальше и сказать: лишь немногие (если таковые вообще имеются) из наших действий нуждаются в сознании, чтобы быть осуществленными. Но на интуитивном уровне мы предполагаем, что, поскольку человеческие существа действуют определенным образом и обладают сознанием – и поскольку такие переживания, как страх, любовь и боль, ощущаются такими мощными мотиваторами, – наше поведение определяется их осознанием и в противном случае бы не имело места. Однако теперь очевидно, что многие виды поведения, которые мы обычно приписываем сознанию и которые рассматриваем как доказательство сознания, на самом деле могут существовать без сознания, по крайней мере, в теории. Это возвращает нас к нашим двум вопросам. Как именно сознательный опыт влияет на поведение? В каких конкретно ситуациях это точно происходит?

В ходе своих размышлений я наткнулась на то, что может быть интересным исключением: сознание, похоже, играет роль в поведении, когда мы думаем и говорим о тайне сознания. Когда я размышляю, «каково это» быть чем-то, этот опыт сознания, по-видимому, влияет на последующую обработку, происходящую в моем мозге. И почти ничего из того, что я думаю или говорю, созерцая сознание, не имело бы никакого смысла, происходя из системы без него. Как мог бессознательный робот (или философский зомби) созерцать сознательный опыт, не имея его изначально? Представьте на мгновение, что сам Дэвид Чалмерс – зомби, совершенно лишенный внутреннего опыта, а затем рассмотрите такие вещи, которые он описывает в своей книге «Сознающий ум», когда объясняет концепцию зомби: