— Не стреляй, — попросил он. — Ты подожди немного, тебе помогут. Но не стреляй.

— Да кто мне поможет? Очередные чехи что ли?

Тихон подошёл совсем близко. Гроза не боялся, что тот ему помешает. Чего ему сделает собственный галюн? Пока он ещё понимал, что мальчишка — всего лишь результат поехавшей крыши.

— Не надо. Просто поверь мне. Пожалуйста.

От этого “пожалуйста” Грозе как по сердцу полоснули.

— Да не могу я с этим жить, понимаешь?! — сорвался он. — Не могу и не хочу!

Сквозь звук собственного голоса он услышал быстрые шаги. Первым порывом было направить “тотошку” в дверной проём, но сдержался. Он же наверняка сейчас чеха увидит, а там какой-нибудь случайный прохожий. Хватит, настрелялся. Вместо чеха показался Лёха. Друг выглядел растерянным и каким-то расстроенным.

— Гроза? — позвал он. — А ты чего тут задумал?

Лёха показал на пистолет, который Гроза по-прежнему держал у виска.

— Ты положи “ствол”, ладно? Не надо, не делай херни. Давай поговорим?

— Да не о чем говорить, — устало ответил Гроза. — Лёх, я не могу так больше. Я почти каждый день Слепого вижу. Гору. Чехи везде мерещатся. Я всё, Лёх, понимаешь? Всё.

— Ты живой, значит ещё не всё.

— Иди ты нахер, психолог, блядь, доморощенный.

— Сам иди! — неожиданно зло ответил Лёха и почти умоляюще на него посмотрел. — Блядь, Гроза, положи “ствол”. Давай попробуем тебя починить. Не получится — слово даю, я тебе сам оружие достану и мешать не буду. Но не пори ты горячку. Успеешь сдохнуть.

Он медленно подошёл к нему. Смотрел сверху вниз. Как будто не боялся, что бывшему сослуживцу может в башку ёбнуть, и пуля уже в него полетит. Доверял несмотря ни на что. Как будто что-то осталось от того Грозы, который его полгода прикрывал.

— Дай мне пистолет, — попросил Лёха.

Гроза мрачно на него глянул. Внутри насмерть схлестнулись желание закончить всё прямо сейчас и какая-то тупая надежда, что действительно что-то можно поправить. Он тяжело вздохнул, отвёл пистолет от головы и протянул его Лёхе. Тот быстро забрал “тотошку”, вытащил магазин, вытряхнул патрон из ствола.

— Гроза, ну ёб твою мать, — устало сказал Лёха, засовывая пистолет за пояс. — Я же вчера к тебе заходил. По-человечески не мог сказать, что у тебя кукуха отлетает? Думаешь, я не понял бы?

— Да у меня от кукухи одно гнездо осталось, — горько усмехнулся Гроза. — Да не, ты бы понял, только смысл? Я же ходил в дурку. Меня развернули. Я им, конечно, не всё рассказал, но вряд ли это что-то изменило. Да если бы я даже кого завалил, меня скорее посадили бы, чем отправили на лечение.

Лёха наградил его очередным тяжёлым взглядом и повторил фразу, которую сказал ему в коммуналке.

— Дурак ты, Гроза. Вставай давай. Сам тебя отвезу, куда надо. Мне-то никто слова поперёк не скажет. А если попробуют, я быстро кого нужно подключу. Подлатают тебя, и будешь как новенький. Жить сможешь по-нормальному.

Он протянул ему руку. Гроза ухватился за ладонь и поднялся на ноги. Усталость накатила вперемешку с обречённостью. Лёха его успокаивал. Какое там по-нормальному после дурки, но ладно. Лучше уж так, чем свистеть флягой. Обида душила. Почти детская какая-то — ну какого хрена это всё с ним произошло? Гроза молча шёл рядом с Лёхой. Заговорил, только когда в служебный “бобик” сели.

— Как ты меня нашёл?

Лёха нахмурился, заводя машину.

— Да парень какой-то в участок прибежал. Орал как заполошный, что тебе помощь нужна. Сказал, где ты, а потом свалил.

— Парень? — переспросил Гроза. — А как он выглядел?

— Да молодой совсем. Лет восемнадцать, наверное. Светловолосый такой. Знаешь его?

Гроза едва заметно улыбнулся.

— Нет, — он покачал головой. — Видел, но не успел узнать.

— Ну вот он тебе жизнь спас.

Он не ответил, а Лёха, на его счастье, не стал вдаваться в подробности. Довёз до больницы, и дальше всё как-то быстро завертелось. Как по накатанной. Хрен знает, чем им Лёха угрожал, но в тот же день Грозу отправили в психушку в области. А потом дни слились в одинаковые и тягучие отрезки жизни. Его лечили. В более-менее ясном сознании Гроза держался за мысль, что такое бессмысленное существование рано или поздно закончится. Читал книги. Когда разум давили лекарства, спал сутки напролёт. Гора со Слепым ушли. Гроза надеялся, что навсегда. Он будет их помнить, но видеть галюном собственного сознания больше не хотел никогда.

В палате Гроза был один. Может, так совпало, что остальных выписали. Хотя, больше верилось, что это Лёха подсуетился и накапал, кому надо. Гроза попросил не приходить, пока не выпишут. Лёха такой просьбе не обрадовался, но пообещал и держал слово. Посетитель был только один раз. Перед самым отбоем Гроза увидел сидящего на соседней койке Тихона. Несколько секунд он тупо рассматривал взявшегося из ниоткуда мальчишку.

— Ты ведь не глюк? — наконец, спросил Гроза.

Тихон улыбнулся и покачал головой.

— А как? Я же видел… — Гроза ошеломлённо умолк. — Я же сам тебя… Как?

— Задержался за тобой присмотреть, — со смешком ответил Тихон. — Ну и как видишь, не зря. Но ты врачам про меня не говори.

Его появление с трудом укладывалось в голове. И дело было даже не в мешающих соображать колёсах. Гроза всегда мыслил другими категориями. Считал, что после смерти ничего нет. Поймал пулю — всё, досрочный дембель на тот свет. А Тихон выглядел неправильно живым. Да и проще было поверить в очередной сбой в башке, чем в призрака.

— Это ты привёл Лёху? — уже зная ответ, с усилием спросил Гроза.

Тихон кивнул.

— И камень тот тоже ты бросил?

Тот снова качнул головой.

— Зачем? — Гроза нервно дёрнул плечом. — Там столько полегло… Одним больше, одним меньше. Какая разница?

— Мог бы просто спасибо сказать, — добродушно усмехнулся Тихон. — Разве плохо кому-то помочь? Ты и сам так делал.

В груди болезненно защемило. Гроза с трудом, но поверил, что с головой у него всё в порядке. Просто вот так бывает, что иногда смерть — не последняя отметка.

— Не тому ты решил помогать, — едва слышно произнёс он.

— А это уж не тебе решать, — беззаботно отмахнулся Тихон. — Ну ничего, дальше