— Какая странная история! У тебя есть мысли по этому поводу?

— Есть. Машиной Рысиной (это фамилия девушки, которой принадлежит «Фольксваген») кто-то воспользовался. То есть кто-то до того, как они отправились на Волгу, сел в ее машину, возможно, с этим парнем. Привез его на пляж, убил, а потом вернул машину, заранее зная о планах девушек и таким образом подставляя их. Другая версия. Девушки сами его убили, вернее, одна из них, а вторая ничего не знала, но и от поездки на пляж отказаться не могла. Это более сложный вариант, но тоже возможный.

— Вмятину могли сделать специально, каким-нибудь хитрым образом, и перепачкать машину кровью этого мужчины. Это тоже подстава, — предположила Мира.

— И так могло быть. Но интуиция подсказывает мне: девчонки не знали, что машина помечена таким страшным образом, иначе они хотя бы смыли кровь! Ведь все так явно…

— Рита, ну и историю ты мне рассказала! А кто такой этот убитый?

— Марк говорит, фамилия его — Сажин. Вот смотри, я записала в книге рецептов. Сажин Александр Георгиевич. Тридцать один год.

— Его кто-то опознал?

— Да, забыла тебе сказать: неподалеку от того места, где обнаружили труп, нашли одежду убитого. Там были и документы. Он совсем недавно развелся с женой. Марк узнал из своих источников, что этот Сажин был младше своей благоверной лет на пятнадцать, если не больше. Она сегодня должна появиться в морге, чтобы опознать своего бывшего мужа. Думаю, она что-то расскажет о нем.

— Хуже было бы, не окажись при нем одежды и документов. И все равно, Рита, как могло с лучиться, что задержали девушек, приехавших на место убийства на машине, испачканной кровью убитого? Да их явно кто-то подставил, неужели не понятно?

— В жизни чего только не бывает, — задумчиво произнесла Рита. — А тебе не успело прийти в голову, что этот Сажин мог быть любовником одной из девчонок?

— Не знаю. Возраст-то у них как раз такой…

— Какой — такой?

— Когда все чувства обострены.

— Вот и я о том же. Слушай, мы разговариваем таким образом о наших детях? Мира, похоже, мы тоже заражены криминальным вирусом!

— Но не все же о манной каше думать, — улыбнулась Мира и ободряюще взглянула на подругу: — Если что — можешь всегда рассчитывать на мою помощь.

Она еще никогда в жизни так быстро не говорила. В какие-то доли секунды она сумела выложить главное, что ей позволили сообщить родителям, предоставив телефон. Она сказала коротко: ее задержали, она ни в чем не виновата, произошло недоразумение, но ей срочно требуется хороший адвокат. И хотя она отлично понимала, что она ни в чем не виновата на самом деле, на машине оказалась кровь убитого мужчины, следовательно, ей придется каким-то образом защищаться. Но, не зная законов и не разбираясь в процессуальных условностях, она может навредить себе лишь одним неправильным словом, ошибочным ответом, своей доверчивостью и отсутствием жизненного опыта. Она знала, что отец, услышав просьбу о помощи, сделает все возможное и невозможное, чтобы найти адвоката. Деньги у него есть, он не глупый и очень осторожный человек. У таких, как правило, всегда кое-что отложено на черный день.

В камеру предварительного заключения ее посадили одну, без Светланы. И она, окруженная незнакомыми людьми и напуганная до смерти, еще не поняла, хорошо ли, что их разъединили с подругой. Возможно, те, кто заподозрил их в убийстве Александра Георгиевича Сажина (именно так, оказывается, звали человека, труп которого они нашли в камышах), не желали, чтобы подруги имели возможность договориться о даче схожих показаний. Вероятно, их целью было выведать у Дины и Светланы информацию, касающуюся Сажина, по отдельности. Это Дина понимала. С другой стороны, не видя Светланы, Дина могла спокойно обо всем подумать, не слушая воплей и нервных криков подруги. Она-то сама уже привыкла к Свете и старалась не обращать внимания на ее грубость, понимая, что это всего лишь защитная реакция экзальтированной и в то же самое время очень ранимой и еще не до конца сформировавшейся девушки. Что же касается работников прокуратуры, поведение Светланы могло быть воспринято ими как желание поскандалить, привлечь к себе внимание, что в данной ситуации было огромной глупостью. Конечно, Дине хотелось увидеться с ней, поговорить, тем более было о чем. Главный вопрос не давал покоя, как думала Дина, им обеим: откуда на капоте Светланиной машины вмятина и, самое важное, — кровь на фаре? Причем именно кровь Сажина? А если бы они не разжигали костер и не отправились бы за сухим камышом? Хотелось отчетливо вспомнить каждую минуту времени, проведенного ими на берегу. Сухой камыш! Это ли не бред? Откуда в зарослях живого, сырого, растущего в воде камыша возьмутся сухие стебли? И кто первый подал эту идею? Сейчас вспомнить это было невозможно, поскольку тогда все это казалось ничтожным, не имеющим никакого значения. Они испугались показавшейся на горизонте машины. Сами себя напугали дурацкими разговорами о возможном изнасиловании, о том, насколько они, как и все женщины вообще, уязвимы, беззащитны, слабы. И не этими ли поездками они хотели доказать сами себе, что не боятся мужчин и им тоже позволено многое? Глупость, какая глупость! И далось им это доказательство своей состоятельности и силы! Дурь. Блажь. Попытка избавиться от никому не интересных комплексов. Или же это желание бросить вызов мужчинам, причинившим им боль? Но разве кто-то знал (кроме родителей, разумеется) об этих странноватых поездках? И разве тот же самый Вадим оценил бы их смелость? Да он просто не обратил бы внимания. Или же, узнав причину, расхохотался бы ей в лицо. И все же: не приятнее ли проводить время на природе в обществе мужчин? Ведь если бы она не поссорилась с Вадимом (хотя ссора у нее вышла какая-то ненатуральная, во время серьезного разговора она повела себя как самая настоящая идиотка!), то, скорее всего, они в эти выходные выбрались бы куда-нибудь вместе с ним. Да и Светлана тоже отправилась бы куда-нибудь со своим бойфрендом. Она никогда не была монашкой, умела вести себя с мужчинами.

Что же произошло на самом деле? Как могло случиться, что их со Светланой задержали, в то время как настоящий преступник находится на свободе? Вот уж он теперь потешается над ними, радуется своей победе! Смеется над тем, как ловко смог одурачить милицию!

Телефон отобрали сразу же после того, как ей удалось переговорить с отцом. И что теперь будет с ней? Когда у нее появится возможность встретиться с адвокатом и рассказать ему всю правду? И всю ли правду стоит ему рассказывать?

Она смотрела на сидевших в камере женщин (они жили своей жизнью, переговаривались, курили, играли в карты, спорили, ругались, одна даже выдала другой за украденный кусок мыла пару тумаков), и ей казалось, что все это происходит не с ней, весь этот тюремный ужас, кошмар — просто кинофильм, который она видит на экране телевизора. И только вонь в камере была натуральной и вызывала тошноту.

Так что же рассказать адвокату? Главное, не проговориться, вести себя так, словно ничего и не было. Ведь можно же не думать о том, о чем не хочется? Можно. Главное — хорошенько захотеть. А она хочет. И не желает в тюрьму! Она не знакома с Сажиным, она не сидела в машине в тот момент, когда машина загнала его в камыши. Вот. Она ничего не знает. Ничего!