– Что? – не поняла я, а он повторил:

– Я видел твою машину. Ты была там.

– Ты видел мою машину возле дома Андрея? –растерянно переспросила я.

– Такая умная, да? Ты оставила ее на углу Перекопской ик своему хахалю шла пешком.

– Ты меня видел? – Я решила, что имею дело спсихом.

– Тебя я не видел, – зло ответил он. – Затовидел твою тачку. Сам, своими глазами. Ты не стала бы рисковать и ставитьмашину под окнами любовника, раз ее каждая собака в городе знает.

– Значит, на углу Перекопской? – повторила я.

– Ага. Вы с братишкой, конечно, молодцы, здорово всеэто провернули, знали, что Илья не такой человек… Сволочи, – бросил он сдосадой, а я заметила:

– Странно, что мы не знакомы. Если ты его друг, ядолжна бы знать тебя. Тем более что у Ильи почти не осталось друзей, –добавила я с горечью.

– Ничего, найдутся. Может, то, что мы друзья, сильносказано, но он мне ближе родного брата. И я жду не дождусь, когда он вернется.

– Я тоже, – ответила я, он помолчал и повесилтрубку.

А я вышла на лоджию, закурила и стала смотреть на город вредких огнях.

– Этот парень спятил, – сказала я самой себе,ежась от ночного холода. – Он не мог видеть мою машину той ночью. Она былана стоянке во дворе… хотя из окна ее не увидишь. Утром заднее колесо оказалосьспущенным. Ну и что? Это ведь ни о чем не говорит. Парень напутал… История смашиной выглядит дурацкой… вся история выглядит дурацкой, – неожиданнотвердо сказала я. – Илья не убивал, и еще: я никогда не давала ему нималейшего повода ревновать меня.

С девятнадцати лет, с того самого дня, как Сашка наспознакомил, Илья был для меня единственным мужчиной и знал это. Хорошо знал. САндреем они когда-то учились в одном классе. Тот был художником и считал себягением, по-моему, вполне искренне. К нему меня привез Илья. Мы возвращались отСашки, вдруг он затормозил возле двухэтажного дома, на одной из тихих улочек вцентре, и сказал:

– Идем, я познакомлю тебя с гением.

– С гением? – улыбнулась я.

– Точно. По крайней мере, он так считает.

– А ты?

– А я не знаю. Может, правда гений. Он художник. Неделюназад увидел твою фотографию, ту, что я ношу с собой, и привязался, как репей:хочет твой портрет написать. Давай зайдем.

– А вдруг он меня нарисует с двумя головами? –спросила я и фыркнула. – Или с одним глазом.

– Пусть попробует, – засмеялся Илья, и мыподнялись на второй этаж.

Андрей оказался невысоким, лохматым парнем, с умным лицом иозорными глазами. Мы быстро подружились, через две недели он закончил мойпортрет, который Илье понравился, а вот мне нет. Илья заказал овальную рамку исобирался повесить его в гостиной, я этому категорически воспротивилась, ипортрет перекочевал в спальню… Интересно, висит он там сейчас или Ильяраспорядился выбросить его на помойку? Сашка бы, конечно, не выбросил, аоставил у себя. Впрочем, бог с ним, с портретом…

Пока Андрей работал над моим портретом, мы виделись довольночасто, но почти никогда не оставались наедине. Илья сидел в студии, уткнувшисьв газету, или перебрасывался с хозяином шутками. Сопровождал он меня не потому,что не доверял или ревновал, а потому, что ему это нравилось. Нам было хорошовместе… Стоп, я провела рукой по лицу: «Не начинай все сначала… и давай безистерик…» Андрей был веселым, дурашливым парнем, он любил болтать со мной, но уИльи не было повода меня ревновать. Поэтому все происшедшее было точно ударгрома.

Илья той ночью вдруг заявил, что у него какое-то дело,спешно собрался и ушел. Нет, не просто ушел… «Я вроде бы просила: без истерик…»Он ушел, я стояла на балконе, дождалась, когда он выехал со двора, и ушла вспальню. Моя машина была на стоянке. Я так считала. Где она еще могла быть,если я ее там оставила? Кому в этом городе пришло бы в голову угнать моюмашину? По меткому определению звонившего типа, ее знала каждая собака. Итак, ясчитала, что машина была на стоянке. Однако утверждать это не могу, увидеть еес балкона, а тем более в темноте, невозможно.

Если звонивший не псих и в самом деле видел ее наПерекопской, значит, кто-то ее со стоянки взял, а потом поставил на место. Япомню только одно: утром заднее колесо было спущено, я не могла тратить времяна запаску и к брату поехала на такси.

Была машина на Перекопской или нет? Об этом следует спроситьСашку. Только не в два часа ночи.

Утром он позвонил сам.

– Как настроение?

– Отличное, – заверила я. – Ночью мне опятьзвонил этот тип.

Сашка зло выругался.

– Я решила поговорить с ним и выяснила следующее: онвидел мою машину в ту ночь на Перекопской, в трех кварталах от дома Андрея.

– Что за чушь? – удивился Сашка.

– Он говорил так убедительно, что я собираласьпозвонить тебе и спросить: ты не брал в ту ночь мою машину?

– Конечно, нет… Слушай, осталось совсем немного,потерпи, я прошу. И не затевай глупых расследований. – Сашка говорилмягко, но я чувствовала – злится, это показалось мне странным.

– Знаешь, когда все это случилось, я точно оглохла иослепла, – сказала я. – А теперь думаю: может, мне стоило распахнутьглаза пошире, а не сидеть истуканом в своей квартире?

– Ясно, – хмыкнул Сашка. – Ты решила статьсыщиком. Желаю удачи, только вряд ли она улыбнется, говорю, исходя изсобственного опыта, потому что я в роли сыщика уже побывал.

– Может, мне повезет больше, – предположила я.

– Зная твой характер, отговаривать не берусь, –вздохнул он. – Об одном прошу: держи меня в курсе. В трудную минутулюбимый старший брат придет на помощь.

Я быстро собралась и покинула квартиру, решив посетитьбиблиотеку. Времени с тех самых пор, когда арестовали Илью, прошло слишкоммного. Теперь трудно с уверенностью сказать, что происходило вдействительности, а что в моем воображении, в общем, я решила освежить память.