– Это было тяжело, – отвечаю честно. – Но разговор был необходим. Я в полном порядке.

– Хорошо. Но исполни одну маленькую просьбу.

– Какую?

– Я передумал. Это будут две просьбы. Одна меньше другой, веришь?

Согласно киваю, как будто он видит меня в этот момент.

– Я проеду под твоими окнами. Выйдешь на балкон?

Смеюсь.

– Желаете убедиться, что я ещё могу ходить, а не лежу пластом?

Я накидываю пальто и выхожу на балкон, распахивая окно. Машина Андрея останавливается под балконом.

Он вылезает из салона автомобиля и машет мне рукой.

– Послушная.

– Я молодец?

– Определённо, заслужила поощрение. Завтра – встреча с партнёрами. Но вечером поедем в ресторан. Проводим надоедливых и нудных немцев, а потом…

– Что будет потом?

Я задаю этот вопрос, чтобы не молчать. На самом деле мне плевать сейчас, что будет завтра вечером. Все чувства уничтожены в пыль.

– Пусть это станет сюрпризом. Хочу избавить тебя от мыслей о внезапно появившемся муже. О котором ты, кстати, раньше не говорила ни слова.

– Я его похоронила.

– Фигурально? – усмехается.

– И буквально тоже. Но это длинная история и не очень приятная.

– Понял. Вторая просьба – наденешь завтра платье? Красное.

– У меня нет красного платья.

– Есть. Я его купил. Презентую завтра. Не отказывайся.

– Хорошо, – обещаю ему.

Не знаю, зачем я согласилась на это. Ведь босс испытывает ко мне отнюдь не платоническое влечение.

Ему захочется продолжения, а я… я решаю дать шанс Андрею. Он привлекательный мужчина, с ним довольно приятно общаться. Женатый, конечно, но я не собираюсь строить длительных отношений и не претендую на него целиком.

Просто хочу почувствовать себя если не любимой, то желанной.

Желанной кем-то другим, не только Ринатом, от чувств к которому я хочу избавиться и дать понять бывшему мужу, что с его исчезновением жизнь не закончилась.

Андрей прощается и садится в авто. Я провожаю взглядом его машину.

Потом замечаю одинокую мужскую фигуру, идущую по тропинке вдоль дома, он бросает быстрый взгляд вверх. Кажется, смотрит прямо на окна моей квартиры.

Сердце подскакивает вверх.

Ринат?

Уличного освещения недостаточно, чтобы понять, не ошиблась ли я в своих предположениях.

– Ринат?

– Да, это я. Открывай, Бекетов.

Начинаю нервничать, потому что приходится разговаривать с видеодомофоном. Приятель хорошо видит меня, а я его – нет, это сильно раздражает.

– Ходили слухи, что ты мёртв. Я был на твоей могиле.

– Я там тоже был. Дерьмо, а не могила. Поросшая травой и ни одного букета. Фигово ты к своему приятелю на огонёк заглядываешь!

– Ты же знаешь, что я не дружу с мертвецами, – безразлично отзывается Бекетов.

– Впустишь?

– Придётся. Слишком долго торчишь рядом с воротами моего дома, чтобы это можно было принять за простое попрошайничество. Заходи, – командует Бекетов и отключается.

Хозяин дома встречает меня на пороге двухэтажного коттеджа.

– Выглядишь, как помойный отброс, – приветствует меня холодно.

– Не поверишь, но чувствую себя точно так же.

Бекетов раскачивается с носка на пятку, одна рука глубоко засунута в карман, а во второй – квадратный стакан со скотчем.

Я так понимаю, что руку он мне пожимать не собирается, лишь приглашает войти в дом кивком.

Не могу назвать Бекетова своим лучшим другом. Не уверен, что этот мужик хоть кого-то сможет признать на такую роль, но мы общаемся.

Вернее, общались в прошлом, но сейчас оно оказывается от меня дальше, чем я помню. Гораздо дальше.

В отличие от всех остальных, с кем я общался, типа Кислого и Тяпы, или Шумова, Бекетов никогда не занимался со мной одними делами. Он всегда держался в стороне.

Мы общаемся лишь потому, что проходили одну и ту же школу уличной жизни в далёком прошлом. Можно сказать, что я взял Бекетова под своё крыло, иначе ему – мальчику из хорошей семьи, внезапно оказавшемуся на улице, было бы не выжить.

Этот период длился недолго, потому что пацана потом нашли и вернули в его офигительно зажиточную и красивую жизнь, но память осталась.

Мы случайно пересеклись уже будучи взрослыми, общение наладилось само собой. Теперь Бекетову не нужна чья-либо поддержка, он сам кого хочешь поддержит или уроет. В зависимости от того, какой толщины кошелёк просящего.

– Пить будешь? – предлагает Бекетов.

– Нет. Мне нужна трезвая голова.

– Есть хочешь?

– От этого не откажусь.

– Тебе повезло. Сегодня у меня на ужин мексиканская кухня.

Бекетов направляется ленивой походкой в сторону просторной кухни, я отправляюсь следом за ним, отдавая должное гостеприимству хозяина.

Пока еда из ресторана разогревается в микроволновке, кручу между ладоней бокал со спиртным. Пить до сих пор нет никакого желания, хоть по сути, мне следует напиться вусмерть, чтобы отключить мысли и чувства.

На душе погано…

Микроволновка громко тренькает. Я выуживаю из неё тарелку с густым супом. Думаю, он острый настолько, что у меня даже в печёнке начнёт пригорать, стоит съесть хоть одну ложку.

Бекетов любит всё острое.

Суп густый, ароматный. Но поглощая его, я не чувствую ни остроты, ни вкуса. Не чувствую ничего.

– Ты вернулся с того света, но не выглядишь счастливым. Неужели там всё настолько хорошо, что ты не рад возвращению к жизни? – интересуется Бекетов.

– Знаешь, лучше бы я по-настоящему сдох, чем так, как сейчас.

– Всё настолько плохо?

– Сам как думаешь? Два с небольшим года назад меня подставили по-крупному, выставили кретином перед очень серьёзными и злыми людьми. Я залёг на дно и думал, что возьму весь огонь на себя, отведу опасность в сторону от семьи, но…

– Но что? – подгоняет знакомый.

– Всё пошло наперекосяк. И в планах, и в их реализации. Ты сказал, что я выгляжу как мертвец. Наверное, в какой-то степени так и есть. Мне пришлось искать жену. Она уехала в другой город. Я узнал, что считаюсь мёртвым. Она похоронила меня.

– Ты оставил жену без защиты, а она в ответ похоронила тебя? Хороша, стервочка! – смеётся Бекетов.

– Если бы… Сына я тоже потерял. Она отдала его на воспитание отчиму. Сазонову Вадиму. Знаешь его?