— Тьфу! Фоня, прекрати!

Он плюхнулся на попу и посмотрел на меня умоляющими глазами. Я достала мобильник из-под подушки и посмотрела на часы. Восемь утра. Первого января вставать в это время — почти неприлично.

— Нажрался вчера колбасы, вот теперь тебя и пучит, да? — пробурчала я, всё-таки вскакивая с кровати. Собачий хвост радостно застучал по ламинату. — Вот же прожорливое чудовище…

Чудовище проводило меня до ванной, громко цокая по полу когтями мне на радость. И ведь не замечала раньше этого звука, пока соседушка не ткнул пальцем…

Быстренько умылась, выпила йогурт, чтобы совсем уж пусто в желудке не было, оделась и поспешила на улицу.

Там было… не менее пусто, чем у меня в желудке до йогурта. Город будто бы вымер, и только многочисленные следы новогодней человеческой деятельности — то бишь, конфетти от хлопушек, фантики от петард и другая разнообразная мишура, — покрывала снег в местах наибольшего ночного скопления народа.

Альфонс принялся радостно скакать вокруг меня, чуть ли не вырывая поводок из рук, я чертыхалась и семенила за ним. Во дворе я его никогда не спускаю, мало ли? Исключение — футбольное поле рядом с соседним домом.

Туда мы и направились.

К моему искреннему удивлению, на поле оказался один собачник, мне доселе незнакомый. С ротвейлером.

Собака, увидев Альфонса, радостно завиляла хвостом, и мой дурачок тоже. Я наклонилась и выпустила Фоню на волю. Он тут же побежал вперёд, к своему новому другу. Или подружке?

Я взглянула на хозяина. Мужчина лет тридцати пяти-сорока, вроде бы трезвый.

— Доброе утро, — я покосилась на играющих собак: всё было в порядке. — С наступившим.

— И вас, — он кивнул. — Вы сегодня тоже работали?

— Почему? — я удивилась.

— Рано встали. Первого января полагается спать до обеда.

Хм. Честно говоря, я так и собиралась, но сосед и слопавший колбасу Афоня испортили мне всю малину.

— Не спится, — пожала плечами. — А вы работали?

У него действительно был какой-то уставший вид.

— Работал. На сутках. У меня сутки через трое. В этом году вот «повезло» — на 31 декабря рабочий день выпал.

Мимо на бешеной скорости пронеслись наши чудовища, и я решила поинтересоваться:

— А у вас мальчик или девочка?

— В смысле? — мужчина нахмурился, но почти сразу улыбнулся. — А, вы про собаку. Я подумал, про детей. Девочка, Белла. А детей нет. И, — улыбка стала шире, — я не женат. А вас как зовут?

Оп. Ещё один «жених». Но этот хотя бы… хм… приличный.

— Аня.

— А меня Павел. А собаку?

— Альфонс.

Он на секунду завис, а потом рассмеялся, глядя на меня с лукавством. Я смущённо потупила глаза и переступила с ноги на ногу.

— Знаете, по-моему, наши собаки — идеальная пара. Она — красавица, он…

— Чудовище?

— Альфонс! Они просто обязаны подружиться. Как вы думаете?

Хм.

— Возможно…

— Тогда позвольте пригласить вас на прогулку в парк.

— Сейчас?!

— Нет, — Павел фыркнул. — Сейчас я, с вашего позволения, спать. Устал гораздо больше, чем эти собаки, — он кивнул на наших «красавицу» и «чудовище». — Завтра. В девять утра давайте? Встретимся здесь и пройдёмся по парку.

Я закусила губу.

Павел был симпатичный и внешне нравился мне гораздо больше дятла-перфоратора. Тоже высокий, кареглазый и темноволосый, но кожа белая и не смазливый не капли. Может, из-за небольшой щетины?

— А почему вы не спросили, замужем ли я?

Сразу стало неловко. В конце концов, Аня, тебя ведь просто на прогулку пригласили, а не в кровать.

Но он не обиделся, только улыбнулся — мягко и иронично.

— Потому что гулять с собакой вышли именно вы. Первое января, полдевятого утра… Либо вы не замужем, либо ваш муж не заслуживает уважительного отношения к себе.

О да. Сразу — в точку. Причём и с тем, и с другим утверждением…

Олег ни за что не пошёл бы гулять с Альфонсом. Даже когда я лежала в лёжку с температурой, он всегда говорил: «Это твой пёс. Мы в ответе за тех, кого приручили».

Угу… мы в ответе за тех, на ком женились. О такой интерпретации сюжета Маленького принца мой бывший муж в жизни не додумался бы.

— Хорошо. Завтра, в девять.

— Отлично! — кажется, Павел обрадовался. — Тогда до встречи! Белла, пошли!

Он, кивнув мне, пристегнул свою собаку к рулетке и поспешил прочь с футбольного поля.

Мы с Альфонсом побегали-походили ещё минут двадцать, а потом тоже пошли домой. Нормально завтракать и заниматься самогрызством.

Андрей

Снилась Андрею мармышка. Такая, какой он увидел её в первый раз — сидящая на поле с одуванчиками. Широкая улыбка, тёмные кудряшки, живые зелёные глаза…

…И навязчивый звонок мобильного телефона.

Он, застонав, ткнул аппарат в ухо, не открывая глаз.

— Алло…

— Как прошёл Новый год? — сказала трубка весёлым и определённо бухим голосом Кати. — Плодотворно?

От неожиданности и удивления сон ушёл, как и не было.

— Кэт?.. — Тьфу, давал же зарок не называть её так больше. — То есть, Катя?..

— Кэт, Кэт, — промурлыкала бывшая жена. — Да, это я, твоя кошечка. Хочешь, сей-ш-ш-шас приеду, почеш-ш-шу об тебя коготочки?

Несколько мгновений Андрей даже не мог ничего сказать — настолько она его поразила. Потом расплылся в улыбке.

— Конечно, приезжай, Кэти. Я тебя с удовольствием…

Она чувственно вздохнула в трубку.

— С наслаждением…

— М-м-м… — соблазнительный стон.

— И с радостью…

— Да-а-а…

— СПУЩУ С ЛЕСТНИЦЫ! — гаркнул Андрей и отключился, не дожидаясь, что ещё скажет эта змееподобная кошка.

Надо же — ни стыда ни совести. Хотя почему он удивляется? У Катьки их отродясь не водилось. Только раньше он, ослеплённый её «божественной» красотой, ничего не замечал.

Бывшая жена действительно была красоткой — высокой блондинкой с большой грудью, тонкой талией и крутыми бёдрами. Грудь, правда, не совсем настоящая, да и коррекцию носа Катя делала лет пять назад, но в остальном — всё своё, сочное и натуральное.

На эту красоту Андрей и клюнул во время одного из корпоративов, когда Катя танцевала у шеста.

Она вообще была профессиональной танцовщицей и зарабатывала себе на жизнь, танцуя на различных мероприятиях и праздниках. Андрею не казалось это чем-то постыдным ни тогда, ни сейчас — если бы этим всё и ограничивалось, конечно…