Эммануэль осторожно вывела машину со двора и выехала нашоссе. Неожиданно она задала Стефани вопрос, который пришел ей на ум во времяих разговора несколько минут назад.

— Ты лесбиянка?

Стефани молчала и смотрела в окно, словно там происходилонечто интересное и ей некогда было ответить.

— Не знаю, как ты, — не сдавалась Эммануэль, но я— да. Правда, у меня давно не было любимой.

— Ты слишком увлечена своими мужчинами. Последняя фразаСтефани заставила Эммануэль улыбнуться:

— Ты, я вижу, не слишком любишь мужчин?

— У меня нет причин любить их.

— Если бы для любви требовались какие-то причины, мывсе жили бы врозь, в полном одиночестве!

— Именно это и произошло со мной, — сказалаСтефани без напускного драматизма.

Эммануэль поняла, что подобные мысли не могут расстроитьСтефани, и решилась пошутить:

— Ну, во всяком случае, теперь у тебя появился, покрайней мере, один тайный воздыхатель. Кристофер просто очарован тобой! —Эммануэль повернулась к сыну:

— Правда, львенок? Ты любишь Стефани?

Кристофер словно нехотя оторвал голову от стекла иутвердительно кивнул.

Мысленно Стефани спрашивала себя, успел ли Кристоферрассказать матери о том, что произошло сегодня утром.

Когда Стефани еще спала, в дверь негромко постучали. Онапроснулась и увидела, что в комнату входит Кристофер. Он, не говоря ни слова,подошел к кровати и сел.

— Открой глаза, — сказал он и поцеловал ее.

— Доброе утро.

Он поцеловал Стефани еще раз, но уже с большим чувством.

— Я тебе очень благодарен, — добавил он.

— За что? — спросила Стефани, отгоняя от себямысль, что если бы не ранний визит Кристофера, она с удовольствием поспала быеще полчасика.

— Ты спасла меня вчера.

Стефани попыталась несколько снизить степень опасности,угрожавшей вчера детям.

— Вы просто очень крепко заснули, ты и твоя сестра, воти все.

Но мальчик не хотел приуменьшать опасность происшедшего итем более признаваться в том, что он спал.

— Я все видел, — убеждал он Стефани. — Вседело было в этой проклятой дверце. Мой отец строит большие двери, прямо какгоры, и они никогда не ломаются. Ты была когда-нибудь в Бангкоке?

— Никогда. А тебе там понравилось? Ты хотел бы тудавернуться?

— Нет. А что касается печи, там нужно будет поставитьэлектронный замок, вот и все. Никогда нельзя доверять старой технике.

Стефани уже начала привыкать к тому, что в речи детей то идело слышались технические термины. Но ее удивил смысл слов Кристофера.

— Ты хочешь опять залезть в печь?

Наивность вопроса заставила мальчика улыбнуться.

— Мы с Из поставим на дверцу электронный замок. Эанарисует его нам. Я тебе сейчас объясню, как он будет работать.

— Только не сейчас, — запротестовалаСтефани. — Я уже должна вставать.

— Ну так вставай.

Стефани чувствовала себя неловко. Тогда, несколько днейназад, она принимала душ, нисколько не стесняясь присутствия всей семьи. Сейчасже вылезти из-под одеяла, когда мальчик смотрит на нее широко раскрытымиглазами, казалось ей несколько неудобным и нескромным. Стефани видела, чтоКристофер прекрасно понимает, что она испытывает. Мальчик придвинулся к ней.

— Покажи мне свою грудь, — сказал он.

— Что в ней интересного для тебя? Ты же ее уже видел.Она такая же, как и у твоей мамы, — сопротивлялась Стефани.

— Нет, — не соглашался Кристофер. — У мамыгрудь больше, чем у тебя!

Отступать было некуда, и Стефани решила сделать вид, чтоприсутствие мальчика больше не смущает ее. Она непринужденно сбросила с себяодеяло и не спеша направилась в ванную. Кристофер следовал как ни в чем небывало за ней, стараясь не упустить ничего из виду. Внимательно осмотревСтефани со всех сторон, он поспешил высказать свое мнение:

— Ты красивая. И очень похожа на Оранж. Этот неуклюжийкомплимент неожиданно приободрил Стефани.

— Спасибо, но я все же несколько старше ее.

— Оранж исполнилось шестнадцать лет, — пояснилКристофер, который любил точность во всем. — А мне пять. А сколькотебе? — Как только Кристофер выпалил этот вопрос, ему тут же в головупришел другой, и он не стал дожидаться ответа. — А ты бы хотела, чтобытебе было пять лет?

— Не знаю, — чистосердечно призналась Стефани, укоторой сохранились не слишком приятные воспоминания о детстве.

Тем временем Кристофер продолжал допрос:

— Тебе столько же лет, сколько и маме?

— В два раза больше. Ты можешь подсчитать, сколько мнелет? — спросила Стефани и критически осмотрела свое тело, которое для еевозраста совсем неплохо сохранилось.

Губы Кристофера пришли в движение, он честно пыталсясчитать, но подумал, что сейчас не время для подсчетов и перевел разговор надругую тему.

— А Дэвид ее близнец…

Стефани никак не могла согласиться с подобным утверждением:

— Но ему же всего тринадцать лет! А Оранж —шестнадцать. Близнецы должны быть одного возраста.

Кристофер начал проявлять признаки раздражения, но удовлетворилсятем, что сказал:

— Мы все близнецы: Из, я, Оранж и Дэвид. Стефани удобноустроилась в ванне, предоставив мальчику возможность смотреть на нее, стоя наколенях и положив руки на край ванны.

— Мне нравится смотреть на тебя, — признался он.Стефани едва удержалась, чтобы не сказать: «Так смотри!», но вовремя прикусилаязык — Кристофер и так слишком рано начал проявлять к ней интерес.

— Ты какая-то таинственная, — признался он.Стефани улыбнулась и повернула к нему голову. По ее взгляду было понятно, чтослова мальчика ей нравятся.

— У тебя красивые глаза, — пробормотала она иосеклась. Не следовало давать мальчику повод гордиться собой в этом возрасте.Но Стефани не кривила душой: ей редко приходилось встречать людей с такимисветлыми и чистыми глазами.

— Как тебя зовут? — спросил он. Вопрос засталСтефани врасплох.

— Но ты же прекрасно знаешь, что меня зовут Стефани!

— Нет, не твое имя. Мне нужно имя твоего мужа.