Ханна купила нам мороженое (гордая тем, что может себе это позволить), а потом отправилась на работу. Она часто опаздывала в школу на уроки, но на работу всегда приходила вовремя. Перед уходом она сказала, что завтра они будут ночевать у Натали, то есть с пятницы на субботу, и я должна к ним присоединиться. Я безумно обрадовалась приглашению, ведь оно означало, что мы становимся настоящими подругами.

Я вернулась домой прямо перед тем, как папа пришел с работы. Он работает на «Родес Констракшн» – ремонтирует разрушенные фундаменты зданий и тому подобное. В детстве, когда папа вечером входил в дом, мы с Мэй бросались его обнимать. Я представляла, что он, покрытый пот´ ом и грязью, вернулся из похода, полного приключений. Мама готовила ужин, и в доме витал аромат жареного мяса и чили. Папа говорил, что она готовит, как самый настоящий повар. Она никогда ничего не сыпала в кастрюлю на глаз, а всегда тщательно взвешивала. В жизни же, в отличие от готовки, нельзя быть уверенным в том, что все выйдет как надо, даже если ты абсолютно все сделал правильно. Жизнь постоянно меняется – как твоя, так и чужая.

Раньше папа приходил домой после тяжелого рабочего дня и выглядел сильным. Теперь же у него такой вид, будто по нему проехал бульдозер. В детстве мы с Мэй, встречая его, карабкались по нему, как по дереву. Теперь же я боюсь, что если подойду слишком близко, то опрокину и расплещу всю скопившуюся и спрятанную глубоко внутри него грусть.

Раньше папа любил подшучивать над нами. Насыпал в солонку вместо соли сахар, а в сахарницу – соль (он делал это так часто, что мы привыкли проверять, что где, слизывая белые крупинки с руки). Мама раздражалась, а нас с Мэй это веселило. По выходным папа прятал под диванной подушкой или где-нибудь еще свой будильник, и мы бегали по дому, когда он вдруг начинал звонить. А иногда папа проделывал в лежащих в холодильнике яблоках дырки и засовывал туда мармеладных червячков. Эта шутка была у нас с сестрой самой любимой, потому что нам доставались сладости. Больше папа ничего такого не делает, но он все еще целует меня в лоб, заходя в дом, и спрашивает, как прошел мой день, а я стараюсь рассказывать только самое хорошее.

Сегодня на ужин я приготовила нам в микроволновке макароны с сыром и мини хот-доги – наше любимое блюдо. В морозилке еще осталась еда с поминок Мэй, прошедших почти полгода назад, но не думаю, что кто-то из нас захочет ее есть.

– Значит, у тебя появились подруги? – спросил меня за ужином папа.

– Да, – улыбнулась я.

– Это замечательно.

Он некоторое время раздумывал, что ответить на мой вопрос по поводу ночевки у Натали, и я скрестила под столом пальцы. Наконец он сказал:

– Конечно, Лорел. – Помолчал и добавил: – Я не хочу, чтобы ты все время сидела в четырех стенах вместе со мной.

Затем он включил бейсбольный матч – папа фанат «Чикаго Кабс»[19], он вырос в Айове, рядом с их фарм-клубом[20]. Делая уроки, я одним глазом смотрела игру вместе с ним. Раньше во время матча папа любил читать мне целые лекции на тему «В бейсболе все как в жизни», но больше этого не делает. Теперь мы смотрим игры молча. Наверное, некоторые вещи в жизни слишком печальны, чтобы сравнивать их даже с граунд-аутом[21].

Искренне ваша,

Лорел

Прошлым вечером я впервые напилась. Я пришла с ночевкой к Натали, и мы отправились в продовольственный магазин. Там было так холодно из-за кондиционеров, что, проходя по ряду с алкогольными напитками, мы стучали зубами. На полпути Натали стащила с полки ликер со вкусом корицы и сунула его себе под толстовку. Затем мы завернули в туалет и сорвали с бутылки этикетку, чтобы при выходе не запищала охранная система. Сердце бешено колотилось в груди, но я пыталась вести себя так, как будто мне подобное не в новинку. Я так же промолчала о том, что в кабинке рядом с нами находятся мама с маленькой девочкой. А потом мы как ни в чем не бывало вышли из туалета.

Весь дом Натали был в нашем распоряжении, потому что ее мама ушла на свидание. Натали сказала, что она вернется только под утро. Мы забрались с ликером на плоскую крышу дома. На донышке бутылки осели кристаллы корицы, и первый глоток так обжег горло, словно я глотнула сладкого и жидкого огня. Но я не скривилась и не сказала, что выпиваю впервые. Если Мэй позволяла себе это, то почему я не могу? Ничего же страшного не случится? И ликер обжигающей влагой стек по горлу в желудок. Мне хотелось смеяться, я расслабилась и забыла обо всех своих страхах. Мы лежали на спине, смотрели на пролетающие над головой самолеты и сочиняли о них песни. Слова путались у меня в голове. Голос Ханны напоминал мне коричные кристаллы – сладкие и полные огня. Мне кажется, она и правда может стать певицей.

Я смутно помню, что было дальше. Мы спустились с крыши, и Натали с Ханной ушли во двор прыгать на старом батуте. Я раскачивалась в гамаке, и звезды в небе вращались.

Мне вспомнилось, как Мэй тайком пробиралась ночью в дом, и я ждала ее возвращения в постели. Обычно мне хватало ее тихих шагов в коридоре и звука закрывшейся двери – тогда я со спокойной душой засыпала. Но время от времени – и я эти моменты обожала – сестра приходила в мою комнату и шептала:

– Ты не спишь?

Я тут же распахивала глаза, и она ложилась рядом со мной. Я помню, как ее дыхание пахло чем-то сладким и жарким – наверное, алкоголем. Как на ее лице медленно расплывалась улыбка, и она еле слышно смеялась и немного растягивала слова, так что каждый слог неспешно перетекал в другой. Как она рассказывала мне о своих приключениях – парнях, поцелуях и быстрых машинах. Я рисовала себе все это в воображении, как делала в детстве, когда верила, что у Мэй есть крылья, и представляла ее летящей сквозь ночь в свете звезд.

Я взглянула в небо. Звезды на нем бешено закружились, и меня затошнило. Мэй чувствовала себя так же в такие вечера? Звезды так же вращались, вызывая головокружение, пока сестра уже не переставала понимать, где находится?

Мне вдруг стало страшно. Побоявшись, что в голову придут плохие мысли, я пошла искать Ханну и Натали. Пройдя через деревянную калитку во двор, я увидела их на батуте. Они целовались. По-настоящему целовались. И одновременно прыгали. На мгновение оторвав взгляды друг от друга, они заметили, что я на них смотрю, и упали. Натали закричала. Она стукнулась зубом о зуб Ханны, отколов от него кусок, и начала везде его искать. Я пыталась помочь ей в поисках, но его не было ни на гладкой черной поверхности батута, ни на земле. Натали испугалась, что проглотила его. А Ханна испугалась, что я расскажу всем в школе, чем она занималась с Натали, хоть я и клялась, что не сделаю этого. Она настаивала, чтобы я тоже поцеловала Натали, и говорила, что я не могу остаться одна нецелованной. Я не желала этого делать, но они не хотели меня слушать. Натали схватила меня и заявила, что поцелует меня, дабы скрепить поцелуем секрет. Мне стало трудно дышать. Я хватала ртом воздух. А потом помчалась прочь.