на пригорке с северной стороны. Хорошее место, чтобы заняться тренировками. Если толстяк не собирается загружать её работой, то уж тратить свободное время на ничегонеделание не стоит. Подыскав подходящую палку, Алёна встала в стойку, восстанавливая в памяти наставления Андрея.

Если воин и думал, что спасённая девочка забудет об обещании научить сражаться, то сильно ошибался. Алёна принялась осаждать его уже на второй день, едва проснувшись и перекусив. Ветеран пытался было отшутиться, но увидев разгорающееся бешенство в глазах крохи, поспешил выполнить своё обещание. Вручив деревянную палку, долженствующую изображать меч, Андрей принялся за объяснения:

- Обычные люди считают, что мечник должен иметь очень сильные руки. В этом есть доля истины. В долгой битве без сильных мышц не обойтись. Однако, для настоящего бойца более важным являются ноги.

Алёна нахмурилась, пытаясь понять слова ветерана. Не сумев ничего придумать, она помотала головой и спросила:

- Почему ноги?

- Потому что сила удара идёт именно от них. Вкладывая в удар вес всего тела, ты добьёшься большего, чем действуя только руками. А чтобы сделать это, надо научиться правильно ходить…

Алена расставила ноги, слегка согнув колени. За несколько дней ветерану не удалось научить малышку многому, но даже того, что она запомнила, хватит не на одну неделю тренировок. Так, поднять меч перед собой. Теперь шаг вперёд, следя за плавностью движения, равновесием. Замах, удар по горизонтали, поворот, поднять меч для блока, шаг, поворот…

Прохор с усталым вздохом выпрямился, потирая поясницу. Прищурившись, он устремил взгляд к девочке, что упражнялась с палкой в руках. Понаблюдав за гостьей минуту, священник вздохнул и снова склонился над грядками.

Так потянулись первые дни пребывания Алёны в крохотной вотчине священника без прихода. Девочка оказалась полностью предоставлена сама себе. Прохор делал все дела сам, без всякой помощи. Священник хранил молчание, работал, молился, подолгу сидел на скамье, глядя на Астрал. Говорил Прохор редко, только зовя девочку на обед и ужин. Такая ситуация радовала девочку, поскольку позволяла полностью сосредоточиться на тренировках.

Впрочем, с ними дела обстояли не очень хорошо. И дело заключалось в том, что за те несколько дней, что Андрей учил её, он не успел дать полноценный комплекс упражнений и объяснить движения. А если добавить к этому тот факт, что вместо полноценного учебного меча у Алёны имелась только грубая палка, то становилось понятна крайне невысокая польза этих упражнений.

Тем не менее, девочка не собиралась сдаваться. Всякий раз, когда усталость заставляла её опускать руки, или в голове появлялись сомнения в целесообразности того, что она делает, Алёна стискивала зубы, воскрешая в памяти лицо отца. Ещё живого, с улыбкой протягивающего ей нож, чтобы она разрезала яблоко. Этот улыбающийся, полный покоя и понимания лик сменялся злобной маской мертвеца, что сжимал ей горло ледяными руками. Она убила своего отца, пусть уже мёртвого, но убила! Горечь, смешанная с ненавистью к тому железному монстру, что командовал пиратами, воспламеняла кровь, заставляя снова и снова повторять показанные старым ветераном приёмы.

За четыре дня выстроилось некое подобие режима дня. Алёна просыпалась с первыми лучами, завтракала, после чего отправлялась на тренировку. К обеду усталость становилась настолько сильной, что продолжать было невозможно. Поэтому после дневного приёма пищи она позволяла себе пару часов отдыха. Она посвящала это время присмотром за пасущейся скотиной. Особого смысла в этом не было - и корова, и козы прекрасно хрустели травой без всякого контроля. Но даже формальное исполнение обязанностей пастуха приносило желанное облегчение как телу, так и духу. Что ни говори, а в глубине сознания Алёна ощущала себя "нахлебницей", которая была обузой для священника.

На пятый день случилось неожиданное событие. Когда Прохор принялся вытаскивать круглые головки сыра из погреба и складывать их рядом с причалом, девочка заподозрила неладное. Отложив на время упражнения, она вышла на край островка и посмотрела по сторонам. Вскоре ей удалось заметить крохотный парус, направляющийся прямо к ним.

"Гости? Кому понадобилось приезжать к этому бородачу? И зачем сыр?"

Проснувшееся любопытство оказалось удовлетворено уже через полчаса. Едва заметный парус превратился в одноместную лодку, которой умело управляла молодая девушка с толстой косой, лежащей на груди. Она приветливо помахала священнику, уже ждущему её на причале. Алёна, наблюдавшая за приближением гостьи из-за деревьев, едва подавила в себе желание убежать и спрятаться. Никакой угрозы не было, но вот необходимость общаться с чужими людьми почему-то вызвала сильное отторжение. Пришлось напомнить себе о том, что она уже давно не маленькая девочка. И бегать от опасностей больше не будет. Никогда не будет.

Девушка ловко подвела лодку к причалу, бросив поджидающему Прохору канат, которым тот подтянул судёнышко и привязал к деревянному столбу. К этому времени незнакомка уже выбралась на сушу и весело рассмеявшись, заговорила с хозяином островка. Из-за дальности Алёна слов не слышала, но вот разглядеть гостью смогла во всех деталях.

Девушке было лет восемнадцать. Пышнотелая, высокая, круглолицая - просто кровь с молоком, как в народе говорят. Русые волосы заплетены в косу, яркие голубые глаза лучатся весельем, немного курносый нос, усыпанный конопушками, румяные щёки - настоящая красавица. Легкий сарафан, расшитый орнаментом, только подчёркивает её молодость и красоту. Алёна тут же представила себя на фоне незнакомки. Маленькая, худая, в потрёпанных штанах и рубахе, пошитых из грубой парусины (больше на корабле никакого подходящего материала не нашлось), короткие неровно остриженные волосы - гадкий утёнок, да и только. Стыд, жалость к себе, зависть - всё смешалось в жуткий коктейль. Не в силах справится с переживаниями, девочка отвернулась и быстро ушла прочь.

"Ну и пусть себе ходит красавицей! Я тоже вырасту и стану красивой! И платье у меня будет яркое, красное! И вообще!"