меч, Алёна тут же в него влюбилась. Кем бы ни были братья Матрёны, но они явно постарались, выполняя её просьбу. Рукоять, гарда, лезвие выглядели почти как настоящие. Девочка взяла оружие, взмахнула и ощутила прилив радости. Баланс, конечно, не соответствовал настоящему боевому клинку, но всё же был намного лучше, чем та корявая палка, которая служила её предыдущие две недели.

Опьянённая обновкой, Алёна принялась за выполнение техник. Её движения стали более чёткими, удары, которые раньше получались нелепыми и корявыми, обрели акцент и точность. Алёна размахивала мечом, перемещаясь по своей площадке для тренировок, не замечая усталости, не обращая внимания на утекающее время.

— Значит, вы не поможете, святой отец? - прорвался через концентрацию голос Матрёны.

Звучал он тихо, что объяснялось значительным расстоянием. Тем не менее, услышав просьбу о помощи, Алёна остановилась и прислушалась. Только сейчас до неё дошло, что и само состояние девушки, и эта просьба сейчас могут быть делом не обычным, а скорее наоборот, чем-то из ряда вон.

- Не могу, дочь моя. Я оставил мирские дела. Только молитвами да благословлением могу ответить на твою просьбу.

Голос Прохора звучал гулко и отчётливо. В который уже раз Алёна удивилась, насколько подходил он для священника, чьей работой было ежедневное общение с паствой.

- Благословления недостаточно! Нам нужна ваша помощь! Ваша лично!

В голове Алёны всплыло облачко недоумения. Каким образом этот мирный пузатый священник может помочь Матрёне? И почему она с таким надрывом просит его об этом? Словно отказ означает что-то очень плохое?

"Прохор - милый человек. Почему он не соглашается? О чём просит его Матрёна?"

Почему-то ни одной стоящей идеи в голову не приходило. Алёна задумалась на секунду, стоит ли подойти и спросить, но отбросила данную мысль. Не её это дело. Если бы Матрёна хотела, она сама сказала бы. Девочка перевела дыхание и продолжила свои занятия.

Первые три дня у неё сохранялось прекрасное настроение. Удары и шаги получались всё лучше, движения становились автоматическими. Но постепенно эйфория отступала. Алёна, делавшая только первые шаги по пути воина, подходила к той мысли, которую рано или поздно осознаёт любой человек, стремящийся стать профессионалом. Заключается она в том, что без наставника, без советов и указаний опытного человека достичь настоящих высот просто невозможно.

Несмотря на юный возраст, Алёна почувствовала, что дошла до предела своих самостоятельных занятий. Её движения стали лучше, но в них оставались шероховатости и ошибки, которых она не могла заметить, не способная взглянуть на себя со стороны. Ей требовался наставник. Даже не так - он был ей жизненно необходим! Пламя ненависти, заставлявшее её пытаться снова и снова овладеть искусством боя, уже не в силах было преодолеть нараставшее отчаяние. Алёна принялась считать дни до возвращения Андрея. Взрослый и опытный воин наверняка подскажет и поможет. Надо только дождаться!

С момента последнего посещения Матрёны прошло дня три, когда с материка прибыла почта. Принесла её сова с белоснежным оперением, мягко скользнувшая над деревьями и опустившаяся на лавку рядом с избушкой. Обнаружившая птицу Алёна не рискнула приближаться к ней, а просто позвала Прохора. Тот с тихим ворчанием оторвался от наведения чистоты в церкви, вышел на воздух, а спустя минуту снял с лапки совы свёрнутое в трубочку послание. Девочку разбирало любопытство, но она не спешила задавать вопросы. В последние дни их взаимоотношения достигли значительного прогресса, так что священник и сам всё расскажет. Наверное.

Прохор медленно читал строчки послания. С каждой следующей выражение лица его становилось всё более хмурым и мрачным. Дочитав до конца, священник тяжело вздохнул и искоса посмотрел на Алёну. Сердце девочки забилось чаще. Она внутренним чутьём догадалась, что сообщение как-то связано с ней и, что самое страшное, новости в нём крайне неприятные. Прохор не спешил начинать. Будь Алёна более взрослой и опытной, она наверняка заметила бы душевные переживания, которые терзали священника, пытавшегося подобрать нужные слова, смягчить дурные вести. Но она была маленькой девочкой, поэтому поспешила подтолкнуть мучающегося мужчину:

- Что там? Кто пишет?

- Купец Феодосий послал весточку.

Алёна нахмурилась. Имя ей ничего не говорило. Священник снова замолчал, а любопытство уже становилось нестерпимым.

- И что? Кто он такой?

Прохор вздохнул.

- Он пишет, что видел "Милость небес".

"Видел? Что плохого в том, что он видел корабль? Что-то с Андреем?"

Сердце замерло, во рту внезапно пересохло. Догадка, мелькнувшая в глубинах сознания, не спешила всплывать на поверхность. Алёна с детской непосредственностью боялась облечь страшную правду в слова, словно это могло сделать сбывшееся несбывшимся.

- Судно потерпело крушение в шторме. Феодосий пишет, что никого не было найдено среди обломков.

Алёна скривилась, слёзы вскипели в глазах. Срывающимся голосом она спросила:

- А Андрей? Он же обещал мне вернуться! Обещал!

Прохор снова вздохнул и просто пожал плечами, не находя слов.

- Так нечестно! Он обещал вернуться! Обещал!

Алёна вскочила и убежала прочь. Слёзы лились из глаз безостановочным потоком, в груди появилась нестерпимая боль, которую хотелось вырвать и выбросить прочь. Добежав до сосен, Алёна упала на траву и разрыдалась в голос. Вся копившаяся в душе печаль по родным, по деревне, которую она тщательно прятала, вырвалась наружу. Гибель Андрея стала той самой последней каплей, что обрушила выстроенную плотину воли.

Только поздней ночью поток слёз иссяк. Навалившаяся слабость не дала Алёне даже встать. Она так и уснула на улице, прямо там, где плакала. Сон оказался крепким и оздоравливающим. Алёна не слышала, как подошёл Прохор, как взял её на руки и унёс в дом. Беспробудный сон овладел детским организмом, не