о насилии.

 

Покрепче ухватившись за воротник пальто, я прижимаюсь к Конмаку.

 

— Что это? — спрашивает блондин, пробегая глазами по моей фигуре. — Новый боксер или ты переходишь на что-то более извращенное?

 

Конмак делает шаг вперед, его огромное тело образует барьер между мной и священником.

 

— Не твое дело.

 

Мужчина хихикает, ничуть не обижаясь.

 

— Итак, если она не боец, то ты, наконец, выгуляешь свой член?

 

Я навострила уши и задумалась, преувеличивает ли мужчина или говорит правду об отсутствии у Конмака сексуальной жизни. Если мужчина готов заплатить целое состояние только за то, чтобы женщина родила ему сыновей, то, возможно, он не любит женщин.

 

— Киран? — спрашивает Конмак.

 

— Да? — отвечает Киран.

 

— Иди потрахайся.

 

Конмак переставляет меня на другую сторону и проталкивается мимо Кирана, стараясь отбросить того на несколько шагов назад. Я напрягаюсь, волоски на шее поднимаются в предвкушении неизбежной драки. Мужчины с такими глазами не любят, когда их оскорбляют.

 

Я оглядываюсь через плечо и вижу Кирана, стоящего посреди коридора.

 

— Похоже, я не единственный, кто сейчас трахнется, — говорит он.

 

По моему позвоночнику пробегает дрожь, но я игнорирую это ощущение. Может, Киран и чудак, но с Конмаком я чувствую себя в большей безопасности.

 

Обогнув угол, мы подходим к двери без опознавательных знаков, и Конмак стучит в нее с таким видом, будто сидящий внутри человек должен ему денег. Не дожидаясь, пока кто-то пригласит его, он распахивает дверь.

 

Крупное тело Конмака занимает большую часть дверного проема, но я успеваю заметить, что это приемная врача, с низкими столиками, стульями и плакатами на стенах. Слева открыта дверь, там за столом сидит беременная женщина.

 

— Какой смысл стучаться, если ты просто врываешься? — огрызается она.

 

Я бросаю взгляд на Конмака, который игнорирует ее пренебрежительное отношение. Потом смотрю на беременную женщину, которая со стоном поднимается на ноги.

 

— У меня есть для тебя работа, — говорит он, его голос хрипловат.

 

— Что случилось? — спрашивает она с искренним беспокойством.

 

Конмак заходит в приемную, оставляя меня стоять в дверях, раздетую до гола, если не считать пальто. Я прижимаю воротник к шее, хотя по голым ногам и ступням видно, что под ним ничего нет.

 

У нее перехватывает дыхание, и она спрашивает:

 

— Что случилось?

 

— Я хочу, чтобы ты ее осмотрела, — он показывает большим пальцем через плечо.

 

— Что именно?

 

— Как обычно. Беременность. Болезнь. Деформация. Все, что может помешать ей родить мне ребенка.

 

У женщины отпадает челюсть, и она переводит взгляд с меня на Конмака, ожидая, что кто-то из нас начнет объяснять. Я подавляю желание попросить о помощи. Нет смысла впутывать беременную женщину в мои проблемы. Она не сможет меня спасти, а я не вернусь в аукционный дом.

 

Я смотрю на свои босые ноги и кривлюсь.

 

— Какого хрена, Лу? — кричит она. — Кто эта бедная женщина, где ты ее нашел?

 

Я шаркаю ногами, кожа зудит.

 

— Ты осмотришь ее или мне придется ждать настоящего врача? — Конмак фыркает.

 

— Клянусь богом, если ты похитил или ранил ее...

 

— Нет, — слова срываются с моих губ.

 

Конмак и женщина перестают смотреть друг на друга, и я съеживаюсь под тяжестью их взглядов. Самое время дать им обоим понять, что я согласна родить ему детей.

 

— Мы с Лу друзья, — говорю я. — Он просто помог мне в трудную минуту.

 

Его бровь поднимается, но он не подтверждает и не опровергает мои слова.

 

Она качает головой, явно понимая, что я несу чушь.

 

— Где твоя одежда?

 

— Это длинная и неловкая история, — отвечаю я, пожимая плечами.

 

Ее взгляд проходит по всей длине моего пальто, словно пытаясь сквозь ткань разглядеть синяки. Я не шевелюсь, пытаясь излучать уверенность, спокойствие и согласие, но это бесполезно. Мы обе знаем, что под пальто я голая.

 

Я хлопаю в ладоши и придаю своему голосу фальшивую бодрость.

 

— Может, начнем?

 

Женщина жестом показывает на дверь.

 

— Хорошо, но ты войдешь одна.

 

— Ну уж нет, — фыркает Конмак.

 

— Почему, Лу? — она наклоняет голову. — Боишься того, что она может рассказать?

 

У меня отпадает челюсть. Кто эта женщина и как у нее хватает смелости противостоять мужчине в пять раз больше ее?

 

Конмак надвигается на нее, его единственный глаз пылает. Может, эта женщина и смелая, но она физически уязвима и не в состоянии бороться. Я бросаюсь между ними и упираюсь обеими руками ему в плечо.

 

— Не беспокойся обо мне, я справлюсь, — говорю я мягким голосом, который использую для улаживания драк между мужчинами, держащими тесаки. — Увидимся позже?

 

Черты лица Конмака ожесточаются.

 

Я смотрю на другую женщину, губы которой поджаты. Судя по кулакам, обхватившим живот, и по тому, как она подпрыгивает на ногах, она готова к бою, хотя ей вот-вот рожать.

 

Намерения у нее благие, но она всего лишь медик. Выступая против самого жестокого человека в ирландской мафии, мы обе окажемся в опасности, а я не могу допустить, чтобы она была на моей совести.

 

Наклонившись вперед на цыпочках, я кладу руки на плечо Конмака и притягиваю его к себе, чтобы поцеловать в щеку.

— Это не займет много времени.

 

Он вздрагивает, но не отталкивает меня. Когда я опускаюсь на ноги, он очень странно смотрит на меня.

 

Приняв его молчание за согласие, я натягиваю, как надеюсь, беззаботную улыбку и поворачиваюсь обратно к беременной женщине.

 

— Я готова, когда будешь готова ты.

 

Ведя за собой, она заходит в смотровую. Я следую за ней, чувствуя, как взгляд Конмака обжигает мне затылок.

Глава 5

Как только я закрываю дверь, женщина поворачивается ко мне, ее щеки раскраснелись.

 

— Я знаю, о чем ты думаешь. Я всего лишь медсестра, которая ничем не может помочь.

 

Она права, но я воздерживаюсь от кивка.

 

— Ты ошибаешься. Меня зовут Брианна Дирг. Я замужем за одним из братьев Лу. Если у тебя